Экзотический симптом

Она все еще стеснялась одеваться при Дмитрии, хотя это и казалось глупым даже ей самой, ведь он видел ее совсем без одежды. Тем не менее Алла зашла за антикварную китайскую ширму, которая досталась от родственницы, оставившей ей эту самую квартиру. И даже там ей продолжало казаться, что ярко-голубые глаза Негойды, для которых ширма вовсе не являлась препятствием, не отрываются от нее ни на миг.

Телефонный звонок заставил Аллу выскочить в брюках и белой блузке навыпуск.

– Чего ты так суетишься? – удивился Дмитрий. – Если что, перезвонят!

На самом деле Алла боялась, что ему вздумается взять ее телефон, лежащий на прикроватной тумбочке, и ответить на звонок: Алла просто не могла позволить, чтобы кто-то из коллег или знакомых узнал об их отношениях.

– Алло! – крикнула она в трубку громче, чем намеревалась.

– Алла Гурьевна? – раздался неуверенный голос, показавшийся ей знакомым.

Номер тем не менее не определился.

– Это… это мама Лиды, – сказала звонившая, и тут уж Алла ее признала.

– Да-да, Лариса Дмитриевна, я вас слушаю!

– Вы просили звонить, если я что-нибудь вспомню…

– Вы что-то вспомнили?

– Нет, но… я кое-что обнаружила. – Что?

– Вы сказали, патологоанатом при вскрытии обнаружил следы феназепама, так?

– Все верно.

– Так вот, я нашла у Лиды упаковку с полупустыми блистерами.

– Неужели? Вы же говорили, что…

– Да помню я, что говорила! И сейчас говорю, что моя дочь не состояла на учете у психиатра, но после нашего разговора я решила проверить ее вещи и… И нашла эти таблетки. Я не понимаю, что это значит!

– Лариса Дмитриевна, вы можете кое-что для меня сделать? Аккуратно возьмите упаковку, положите ее в чистый полиэтиленовый пакет и привези… нет, пожалуй, я сама к вам заскочу минут через сорок, ладно?

– Новости? – поинтересовался Дмитрий, когда Алла повесила трубку.

– Возможно, – пробормотала Алла, возвращаясь за ширму и хватая жакет.

– Поделишься?

– Потом… вечером, хорошо?

– Ну, вечером так вечером.

* * *

Несмотря на то что уже стемнело, Мономах мог слышать за окном стук топора: Сархат колол дрова для камина. Заниматься этим на ночь глядя было вовсе не обязательно, но Мономах подозревал, что парень так поступает потому, что в доме находится гостья и он чувствует себя неудобно. Более того, ему казалось, что Сархат недолюбливает Нелидову и старается лишний раз не попадаться ей на глаза.

Мономах не планировал больше с ней встречаться – за исключением рабочего времени, само собой. Во всяком случае, он надеялся, что однозначно дал понять, что берет тайм-аут на обдумывание сложившейся ситуации. Но когда он после ужина с Сарахатом открыл дверь на звонок, на пороге стояла Анна Нелидова.

Жук встретил ее так же радостно, как встречал любых гостей, посещающих дом хозяина, Сархат ретировался во двор, и Мономах с и.о. главврача остались в доме одни.

– Я решила, что твои раздумья чересчур затянулись, – сказала она, входя и по пути снимая пальто. Если бы Мономах не успел подхватить легкую кашемировую одежку, она упала бы на пол, туда, где ступал грязными лапами Жук. – Вот, подумала, что нам необходимо выяснить все раз и навсегда!

И они выяснили.

Сначала – в гостиной, потом перебрались в спальню. И все это – под мерный стук топора Сархата во дворе. Теперь, лежа рядом в постели, они молчали: каждый боялся начать разговор первым, не представляя, как отреагирует другой.

Мономах размышлял над тем, почему не сумел сдержаться и не отправил Нелидову домой – она ведь даже не в его вкусе! Гурнов точно выдал бы что-то вроде: вот что с мужиками делает одиночество. Или: «жениться тебе надо, Мономах!»

Однако было в Анне что-то такое, чего он не смог бы описать словами. Может, властность, определявшаяся высокой должностью, казалась ему привлекательной? Или скорее то, что она не пыталась использовать свой авторитет в отношении него?

С Мономахом Нелидова становилась обычной женщиной, нуждающейся в надежном мужском плече и ласке, женщиной, которая варит своему мужчине кофе по утрам и застилает постель.

Что, собственно, ему о ней известно? Они мало говорили о прошлом. Знали, что у каждого есть взрослые дети, а также об оставшихся за плечами разводах— вот, пожалуй, и все. Так что, вполне вероятно, Мономаха устраивал именно этот факт: отношения без обязательств, ведь у каждого своя жизнь, к которой они возвращаются после таких вот коротких встреч. И большую часть этой жизни занимает работа.

– Выпить хочешь? – подал голос Мономах, решив, что пора нарушить молчание.

– Это секс со мной навел тебя на мысль об алкоголе? – усмехнулась Анна, повернувшись на бок и следя за каждым его движением по комнате.

– Я просто спросил. Если ты не в настроении…

– Я очень даже в настроении. Что ты предлагаешь?

– Коньяк, виски, вино?

– А какой коньяк?

– Армянский.

– Тогда коньяк!

– Наш человек! – произнес себе под нос Мономах и скрылся за дверью: вся выпивка хранилась в прохладной кладовке.

Вот и еще одна причина восхищаться Нелидовой: женщины, как правило, выбирают вино или шампанское, но она предпочла благородный «мужской» напиток.