El creador en su laberinto

Ближе ко входу стояли склепы богатых горожан — как старые, порядком потрёпанные временем, так и вполне новые. Они тоже мешали обзору. Эмиссары шли осторожно, стараясь не выдать своего присутствия, хотя понимали: за ними могут наблюдать таким образом, против которого красться бесполезно.

Тропа тянулась между обросших плющом стен склепов, а затем резко сворачивала. Там, за поворотом, инквизиторам и открылась картина, ради которой Мастема направил их сюда.

В глубине кладбища было полно старых могил, с покосившимися крестами и потрескавшимися надгробиями. Лопе не удивился, увидев, что многие из захоронений теперь раскопаны. Лунный свет отлично освещал всю сцену: посреди неё стояли сам епископ Падилья, держащий в руках старую книгу, и викарий Фернандо.

Понятное дело: не молитвы за души умерших читать они сюда явились.

— Доброй ночи!

Лопе вскинул винтовку. Щёлкнули курки револьверов Ролдана.

Фернандо отреагировал на это вполне спокойно: только голову повернул в сторону эмиссаров. А вот Падилья взвизгнул, выронил книгу и полез рукой к поясу. Судорожно пытался нащупать оружие, похоже.

Лопе даже позволил ему вытащить из-под церковных одежд револьвер. А едва Падилья всё-таки поднял вооружённую руку и начал целиться, как конкистадор мягко нажал на спуск. Ба-бах! Череп епископа раскололся, полетевшие туда-сюда мозги забрызгали лицо викария — который так и остался совершенно невозмутимым. Тело епископа рухнуло в разрытую могилу.

— Не двигаться!

— Я и не собирался.

Фернандо поднял раскрытые ладони, вроде бы демонстрируя покорность — но Агирре обладал достаточным опытом, чтобы вмиг раскусить притворство. Можно было, конечно, сразу выстрелить и в викария, но Лопе так поступать не стал. Во-первых, Фернандо не грозил ему оружием, что в случае Падильи сделало выстрел совершенно законным деянием, несмотря на его высокий сан.

Во-вторых, кому-то всё-таки придётся отвечать на вопросы. Кстати… а где Айяла? Замешан ли он во всём этом дерьме?

Викарий задумчиво посмотрел в яму, куда свалился Падилья.

— Мда, какой-то горький финал. Но на старого дурака плевать. Он тут всё равно ничего не решает.

— Это было чистосердечное признание?

— В каком-то смысле да.

Лопе краем глаза заметил, что Ролдан двинулся полукругом, стал заходить к Фернандо с фланга, не сводя с него револьверы. Разумный манёвр.

— Ну раз так, Фернандо, то самое время для упоительных историй. Давай-ка, рассказывай, что к чему.

— Лучше, Лопе, сам расскажи: кто тебя надоумил явиться сюда? Раввины? Или… ой, а ведь я уже догадываюсь. И думаю, ты подозревал ловушку? Ну, поздравляю. Ты в неё угодил.

— Вот только не выделывайся, дьяволов прихвостень! Мой загадочный друг с револьверами как-то сказал: люди делятся на два типа. На тех, у кого ружьё — и тех, кто отвечает на вопросы. Ты ведь так говорил, Ролдан?

— Говорил.

Фернандо только рассмеялся. Он совсем не походил на хоть сколь-нибудь напуганного человека.

— Агирре, можешь попытаться меня застрелить. Но уверяю: от пули, даже твоей, я теперь уже не умру. А что касается трёх идиотов из старушки Европы — ни один из вас отсюда не уйдёт. И если ты надеешься на помощь жидов или их грязного ангела, то очень напрасно. Даже сам Мастема не войдёт теперь на это кладбище, дорога ему закрыта. Твой Захария и не слыхал о подобной магии. А я не стану ничего объяснять. Только герои дурных книжонок в такой ситуации что-то объясняют.

— Лопе!

Это выкрикнул Ролдан, и командир сразу догадался: тот, кто всегда больше прочих эмиссаров держал ухо востро, заметил нечто. Конкистадор оглянулся по сторонам, пытаясь понять, что происходит. Понял быстро.

Что-то шебуршилось во вскрытых могилах, и нетрудно вышло догадаться, что именно. Мертвецы выбирались наружу: вот восстал один, второй, третий… их пока было не так уж много. Громыхнул обрез Захарии: один из оживших трупов отправился обратно в яму, смешно всплеснув руками. Всё это было ещё не особенно страшно — не настолько здесь много могил, но…

…но Ролдан-то смотрел не на могилы, а куда-то вверх. Лопе поднял глаза.

— Дерьмо!..

В тёмных небесах, прямо вокруг полной Луны, словно завертелся смерч. Только это была, конечно же, не туча: полнеба заволокло подобие водоворота, составленное из мёртвых тел, отдельных рук, ног, туловищ и голов. Почти то же самое, что видели эмиссары в еврейском доме, да только масштаб уже совсем иной. Сколько их? Сотни?

Многие сотни!

Поток мёртвой плоти сгущался и закручивался. Тут и там от вихря отрывались сплетённые сгустки останков, превращающиеся в антропоморфные фигуры. Они падали на землю и восставали составными великанами — не меньше недавно встреченного голема. А из тех, что продолжали кружиться в небе, собирался поистине исполинский монстр.

Одна из тварей, уже спустившихся на землю, бросилась к инквизиторам. Ролдан начал стрелять: пули вырвали из богомерзкого подобия тела куски, но толком не остановили. Захария, успевший перезарядить оружие, выстрелил дуплетом по ногам: их разорвало, чудовище рухнуло на землю. Но продолжило ползти.