El creador en su laberinto

А потом я опять вспомнил фотографии и стало ещё хуже. «Айфон» жёг карман. Наверное, лучше Кабану и уж тем более Славику эти фотки не видеть… с другой стороны, Кабан как раз мог знать или помнить о событиях больше моего. На эту тему сомнения усиливались.

Солнце светило ярко, небо — идеально голубое, в лишённом кондиционера салоне УАЗика уже сильно припекало. Что и говорить, это не «Эскалэйд». Так и не встретив никаких местных, не увидев никакого жилья, мы выехали к небольшой речке, через которую был перекинут узкий мост.

Я вспомнил слова о «поехавших из-за речки». Однако куда ещё ехать? В конце концов, если мы как-то связаны с теми людьми, пусть даже вещами нехорошими — есть надежда, что они помогут.

Славик слабел и бледнел, ему явно требовался врач. И немедленно. Так что я решил, а Кабан и вовсе не испытывал каких-то сомнений.

— Погнали за речку. Это лучше, чем не делать ничего.

В конце концов, если там правда поселились какие-то «поехавшие»… нам сейчас чем дальше от властей — тем лучше.

***

Все мы согласились: поселение, к которому вела единственная дорога от моста, выглядело довольно странно. Дачный посёлок оно не напоминало совершенно, да и обычную деревню в Подмосковье тоже не особенно.

— Скит, что ли? Христанутые? Долбославы?

Мы с Кабаном насмотрелись на эту ряженую публику благодаря тусовке ролевиков. Странные люди, но о подобных поселениях родноверов прямо под Москвой слышать не приходилось. А выглядела деревенька именно как на милых сердцах неоязычников картинках: прямо славянское фэнтези! Сказочные домики с резьбой и узорчиками, со всеми архитектурными рюшечками, названий которых я не знал.

Если в дачном посёлке мы не встретили почти никого, то вот тут вывалила целая толпа. И её вид мне не понравился.

Точнее, вид-то был очень даже приятный. Красивые девчонки, статные женщины в возрасте, видные бородатые мужики — как богатыри с картин, благообразные старцы. Одеты во всё белое, прямо ослепительно чистое: красота!

Но это был очередной удар по уже ставшей весьма зыбкой реальности. Сразу становилось ясно: что-то не то. Происходит какая-то лютая хрень.

— Слушай, Кабан… может… ну их, а? Развернёмся?

— А Славик?

Слава был уже совсем плох. Терял сознание. Пусть очень нехотя, но я повёл УАЗик вперёд.

Мужики в вышиванках помогли вытащить Славу из тачки, уложили на носилки. Старикан с бородищей, делающей его похожим на Гэндальфа, широко улыбался.

— Вы, сынки, не волнуйтесь! У нас палата для этого дела добрая, усё есть, усё современное… в полном порядке! От губернатора! Лекарь он великий!

Я не стал спрашивать, какого рожна губернатор Московской области оказался так щедр то ли к скиту старообрядцев, то ли к общине родноверов, то ли хер пойми, к кому. Почему не стал? Потому что внезапно увидел Вику.

Она была жива и здорова, выглядела как обычно, если не считать такого же белого платья, как у остальных баб в этом стрёмном месте. С крашеными в розовый волосами псевдославянские узоры на льняной ткани смотрелись крайне странно.

На нас с Кабаном девушка не обратила никакого внимания: сразу бросилась за носилками, на которых Славика несли в ближайшую избу.

— Охренеть! Она!

— Точно! Пошли-ка, Боря, разберёмся.

И мы с Кабаном пошли.

Ещё до порога избы на ум пришла новая смущающая деталь. Учитывая внешний вид Кабана, я ожидал, что местные отнесутся к нему… по меньшей мере, настороженно. Вроде бы в их глазах это должен быть злобный сатанист или вроде того. Однако стрёмные жители стрёмной деревеньки не выказывали негатива, даже напротив: казалось, будто Кабану тут все рады.

Похоже, всех нас узнали.

Так это и правда они? «Поехавшие из-за речки»? Вместе с которыми мы, если верить покойному Кузьмичу, одной из своих девушек отрезали голову?

Головы Алины и Вики определённо остались на своих местах. Так что вариант был только один, и казалось бы — это должно беспокоить Кабана, но… как-то не очень. Или он просто не сложил два плюс два?

Немного подумав, решил пока не делиться с ним соображениями. Пригнувшись, чтобы не стукнуться об низкий дверной косяк, я шагнул внутрь избы. За дверью — обычные сени, но вот дальше мне… не понравилось.

Я-то не воспринял слова старика про современную палату всерьёз: подумал, что ему анальгин и медицинский спирт — верх прогресса. Однако ничего подобного. Внутри изба действительно выглядела лучше любой московской больницы: пожалуй, как немецкая, в каковой я однажды лежал. Или как самый пафосный коммерческий медцентр — где палата дороже гостиничного номера.

Идеальный наливной пол, новенькая плитка на стенах, яркие галогеновые лампы. Аккуратные шкафчики с пузырьками и ампулами на любой вкус, навороченные кровати с электронным управлением, стойки для капельниц из блестящей нержавейки, накрытые полотенцами столики для инструментов. Куча мудрёных приборов, мигающих и пищащих. Назначение всех этих штук мне было абсолютно непонятно, но девчонки с халатах и медицинских масках управлялись с ними уверенно.

Я глядел на всё это, разинув рот. Старик заметил моё удивление.

— Говорю, сынку: усё есть! Хвала губернатору: пособил, благословил!