Эль Дьябло

Человек поморщился. Да. Исключительно во имя любви. Прекрасной, неземной. Доселе не рождавшейся в природе низменного человечества. Он готов говорить о ней часами, пока не пересохнет во рту. Потом выпьет воды – и вновь без устали заведёт вдохновенный монолог. Склонившись на ходу, он взглянул на отражение в луже. Да уж, чересчур прифрантился для такой местности. Сшитый на заказ костюм, ботинки из кожи альпаки, фетровая английская шляпа… подтяжки на брюках парижские. Опасно? Лощёные щёголи привлекают внимание, но… мало ли богачей сюда пробираются, чтобы дёшево позабавиться с темнокожими девочками или забыться в опиумной курильне? Кроме августа, в Лиме всегда довольно жарко, однако кошмарный ветер с моря заставляет укутываться даже ночью… Ничего. Как только закончатся дела, он непременно уедет со своей любимой далеко-далеко – в Нью-Йорк, а может быть, и в Париж, пить шампанское и блистать на светских балах. Она старше, опытнее и умнее. А он в лепёшку разобьётся, чтобы любовь всей его жизни не разочаровалась в интеллектуальном недотёпе. Прохожий миновал ресторан с выставленной на пороге (под огромными красными иероглифами) статуей толстяка Конфуция, свернул в узкий переулок – штиблеты заскользили на камнях. Запах тухлой рыбы, чешуя… Святая Дева Мария, чего только нет в этом квартале.

А вот и нужная дверь – с двумя висячими замками.

Скрежет ключа. Он отпер оба – и быстро, молнией, метнулся внутрь помещения. Задвинул засов. Ох, вовремя… Из недр тьмы донёсся не то хрип, не то вой рыдающей женщины:

– Помогите мне! Люди! Ради Иисуса! Пожалуйста, помогите!

Похоже, кукла невесть как пережевала кляп из ткани и теперь орёт во всё горло. Женщины – удивительные существа, природа отвела им крайне высокую степень выживаемости. Собирать куклы из мужчин было бы гораздо проще, эти создания слабы, безвольны и практически не цепляются за жизнь. А с женщинами много сложней. Да, скорее всего, мерзавка измельчила зубами и выплюнула кляп. Надо было сразу бросить истеричку в яму к подружкам, но он не хотел возиться и терять понапрасну время: желательно, чтобы девица пребывала в полной готовности к его приходу. И вот как отныне поступать? Завяжешь кляп слишком туго – задохнётся, провисит лишние часы, придётся избавляться от полусотни килограммов ненужного мяса. А содержимое вен? Для ублажения любви необходима сугубо свежая кровь, иначе ничего не получится. Ладно, пусть себе кричит. Он тщательно обклеил стены у выхода тряпьём… Визжите, сколько душе угодно, вряд ли услышат… Правда, лишние меры предосторожности не помешают. И самое удивительное – где логика? Дурочка надеется выбраться – после того как видела его лицо? Да уж. Положи такую на гильотину, она и в момент падения лезвия, пока то не коснулось шеи, будет думать: а вдруг обойдётся?

Детский оптимизм.

Вот я засну, а весь ужас закончится. Проснусь – и монстр исчез. Бесподобная идея.

…Девушку он подвесил заранее, в самом конце скотобойни. Она могла лишь стоять, обе её руки перехватила цепь, тянущаяся к потолку. Лодыжки также были скованы – чтобы не лягалась. Завидев его, жертва снова закричала, на этот раз от бессилия и горя. Он сострадательно улыбнулся ей. Ещё одна ступенька на крутой лестнице к любви. Всего пятнадцать лет… Впрочем, в её народе в таком возрасте уже имеют двух или трёх детей. Смуглая кожа, чёрные глаза, пугающие старух сглазом, блеск мокрого от пота тела. Он держал девушку в плену голой, ибо старое тряпьё нищих индианок вызывало у него брезгливость, а то, во что он скоро оденет куклу, должно пахнуть цветами и свежестью.

Пленница в ужасе следила, как кабальеро снимал с себя одежду.

Едва он разделся до кальсон, жертва снова залилась криком и плачем. Вот же идиотка-то, а. Тут вовсе не о сохранности девственной плевы стоит беспокоиться, а о своей жизни. Ну конечно, эти девицы воспитаны в тупом овечьем покорстве католичеству, разве им свойственно мыслить о чём-то другом? Да, ему не нравится его занятие. Но, честное слово, поведение гостьи раздражает. Верещит на одной ноте, уши болят. И чего ради?

Он остался перед пленницей полностью обнажённым.