Эль Мория. Джуал Кхул. Майтрея. ДВЕ ЖИЗНИ. НАЧАЛО

— Не бойся, — ответил Кришна. — Кали не сможет тронуть тех, кто следует за мной.

Они прошли в главные ворота в городской стене, бдительно охраняемые неусыпными стражниками. Стражники с каждой стороны почтительно поклонились входящим во дворец.

ГЛАВА 2

Город Дварака, построенный на насыпи, выдававшейся в западный океан, был хорошо укреплён и окружён семью стенами. В первой было девять ворот. Над очень прочными главными воротами возвышались до небес две башни с золотыми шатрами. Лучи утреннего солнца отражались от них, с увеличенной силой слепя глаза. Птицы пели гимны во славу Господа. В башнях имелись просторные мраморные залы. Оттуда лилась вниз мелодичная утренняя музыка.

Музыканты с трубами и барабанами исполняли сладостную музыку в стиле бхупала. По воздуху многими мыслеформами плыла музыка, проникая повсюду и достигая ушей занятых горожан, но, увы, похоже, никто не обращал на неё внимания. На лице каждого жителя лежала печать дисгармонии. Тысячи людей проходили в городские ворота, однако каждый думал только о себе, и ему не было никакого дела до других. Обе половины ворот невообразимой величины были широко открыты. Из башен послышался и разнёсся по дороге барабанный бой. Казалось, он нёс чувство безопасности, но на каждом лице виднелась печать страха. На разных лицах этот страх отражался по-разному — от сомнения до подозрительности, от робости до гнева, от ужаса до полной потери сознания реальности. Некоторые шли неверными шагами и выглядели беспомощно и жалко. Одни уходили, не сдерживая гнева, другие находились в таком отчаянном настроении, будто собирались на кого-то напасть. А кто-то был свиреп, как тигр, из когтей которого только что ускользнула жертва.

От главного входа дорога вела прямо. Красивую ямскую станцию, отделанную мрамором и мозаикой, смутьяны разнесли на кусочки. Растения и лианы с яркими цветами, высаженные по сторонам дороги, были вырваны и поломаны. Толпы людей бродили туда и сюда. Улицы никем не убирались. Две женщины, состоявшие на городской службе, попытались было начать, но около десятка человек грубо набросились на них и вновь загромоздили дорогу, разбросав обломки руин. Эти люди, одетые как ядавы, с причёсками и знаками на лбу, как у жителей Двараки, имитировали говор местных жителей. На них были серебряные запястья и ожерелья из крупных бусин. Собравшись вместе, они стали угрожать окружающим на ломаном диалекте гхурджари. Их предводитель поднял вверх палку и закричал:

— Ну, выйдите кто-нибудь против нас! Не можете — кишка тонка! Мы пришли уничтожить рабство и объявить независимость. Наш лозунг — свобода и победа под знаменем Палицы! Долой аристократов, живущих со множеством жён! Долой фальшивых богов в человеческом обличье! Долой тиранию белых ядавов, выступающих под знаменем плуга! Пусть над головами у всех вознесётся знамя Палицы! Мы пришли, чтобы защитить права угнетённых ядавов!

Они заводились всё сильнее и набросились с кулаками на невинных прохожих и женщин, пытавшихся хоть как-то исправить положение. На несколько минут воцарилась всеобщая паника. Тысячи ядавов столпились вокруг и наблюдали эту сцену. Хотя смутьянов было немного, а зевак — тысячи, ни у кого не хватило храбрости им противостоять. «Да, Кали может выстроить стены, отделяющие человека от человека, — думали люди. — По отдельности каждый добр, но беззащитен. Каждый хочет мирной жизни и защиты, однако невидимые стены вырастают между гражданами, держа их порознь. И кто в таком случае может нас защитить?». Их охватило глубокое раскаяние: «Кто же защитит нас? А кто защищал нас до сих пор? Кто защищает жизнь лягушки на камне и дерева на вершине холма? Всё тот же, кто повелел нам посеять семя и прорастить его, кто повелел растению принести плод. Он дал нам съесть этот плод и радоваться его присутствию в Двараке. Разве мы не можем понять хотя бы это? О, Господь наших сердец, ты пребываешь в наших сердцах и спасаешь нас только для того, чтобы со временем мы тебя забыли. Ты — наш путь и наше предназначение. Если мы считаем своим какой-нибудь другой путь, то таков наш рок, такова судьба. Это всего лишь наша слабость». Так думали горожане, и по их щекам катились слёзы.

Вдруг в толпу ворвались десять хорошо вооружённых полицейских — сильные и статные, все одетые в шёлковую форму с государственной символикой — колесом и раковиной, а в их причёсках блестели алмазы. На лбу у них были вертикальные черты, у каждого за поясом длинного плаща — по кинжалу. Пики, которые они несли, были выше их самих, а доспехи на груди украшала эмблема орла. В крепких ботинках и чулках из змеиной кожи они выглядели, как настоящие символы бесстрашия. Люди заметили их, и в трепете толпа расступилась, давая им дорогу. Некоторые сразу же направились домой, даже не оборачиваясь. Пострадавшие женщины, всхлипывая и плача, последовали за полицейскими.

Через несколько секунд стражи порядка уже подошли к бандитам, которые стояли молча. Один из смутьянов закричал диким голосом:

— Да здравствует знамя Палицы! За победу Палицы! Вперёд, к независимости!