Эль Пунто

– Сейчас я посмотрю на время создания файла, – сказала я сама себе. – Потом на время редактирования. А после, если меня всё устроит, представлю, что всё это записала сама, не просыпаясь. В конце концов, я ведь встала в одежде. И стул отодвинут. И вообще – надо успокоиться. Всё в порядке.

«Всё, кроме моих нервов», – добавила я уже мысленно.

Но потом оказалось, что файл создали в три часа ночи. И все это время его усиленно редактировали. Закончили буквально минут за пятнадцать до моего пробуждения.

Я очень хотела поверить именно в эту версию, так что убедила себя, что других быть не может. Было трудно, но я справилась. Тридцать раз написала от руки: «Всё нормально», каждый раз старательно меняя почерк. К последнему разу жить стало не лучше, но спокойней.

Разобравшись с чувствами, позвонила Ивану Александровичу и сказала, что не приду на работу. К тому моменту настоящей причиной я уже считала вовсе не ночное происшествие, а спиртовой запах травяного бальзама, который наверняка останется со мной ещё на несколько часов.

Было стыдно.

Иногда боязнь

К концу месяца я подходила к компьютеру без прежнего страха. Убедила себя, что сон записан мной и никем больше. Чтобы окончательно отбросить сомнения, поставила на компьютере пароль такой длины и сложности, что даже в бодрствующем состоянии не могла ввести его с первого раза. И блокировку экрана через пять минут неактивности.

Это оказалось странное и новое ощущение – бояться чего-то в месте, где не живёт никто, кроме меня. Даже квартирный хозяин давно уже не пытался застать врасплох своими визитами. Просто получал деньги на карточку и периодически звонил, если к нему обращались из управляющей компании – проверка вентиляции, поверка счётчиков, сверка показателей. Все слова с «верой», но во всех смысл один – убедиться, что нет ошибки.

Вот и я хотела бы убедиться, а мне оставалось лишь верить. Но с этим выходило трудно – вспомнилась фотография, которую Марина нашла в сети. Где она стоит на фоне берёзок. Сейчас бы я с такой уверенностью не стала утверждать, что это не моих рук дело.

А тем временем жара постепенно спала, и дни, разогнавшись, побежали по направлению к осени. Дом остывал, как и весь город. Лица людей стали настоящими, сбросив маску из пыли и пота. Их снова стало интересно фотографировать. Пусть поначалу я едва ли не силой вытаскивала себя на улицу и заставляла снимать всё, что хоть сколько-то покажется интересным. Но потом втянулась. Всё-таки фотография – это ведь не просто работа, а одно из любимых занятий. Надо чаще напоминать себе данный факт.

В последний день августа я достала из стопки одну из книг, открыла на последней странице и прочла:

Да, они растопчут меня, числа пройдут, раз-два-три, четыреста миллионов пятьсот шесть, разотрут меня в частицы безгласной пыли, а после, в своё время, растопчут и моего сына, который мне не сын, и его сына, который не будет сыном ему, и сына его сына, который тоже не будет сыном, и так до тысяча первого колена, покуда тысяча и одна полночь не поднесёт чудовищные дары и не умрёт тысяча и одно дитя, ибо преимущество и проклятие детей полуночи – быть владыками и жертвами своих времён, оставить свой маленький мир, быть поглощёнными гибельным водоворотом толп, жить в раздорах и умереть в непокое.

Некоторое время ушло на осознание фразы. С трудом переварив её, я поняла, что вряд ли когда-нибудь захочу прочитать книгу целиком. Даже автора и название не стала запоминать.

Зато теперь мне точно стало не жалко того, что я собиралась сделать.

Когда-то давно у меня была любимая игра – книги, которые я отдавала на буккроссинг, обязательно были подписаны. Но не просто именем и фамилией, и уж точно не номером телефона. Нет, я писала на внутренней стороне форзаца, где обычно оставляли дарственные надписи или дурацкий рисунок, какой-нибудь вопрос, который родился у меня по прочтении. Чтобы следующий читатель, закончив историю, натыкался на этот вопрос. Этакое особое послевкусие и послесловие от меня одной.

Но сейчас я написала другое послевкусие. То, которое было у меня от происходящего вокруг:

Где прячешься, сволочь?

Тебе тоже страшно?

Вопросов было куда больше, но я пока остановилась на этих. Моментального ответа не ждала – это всё-таки не форум, чтобы наутро обнаружить десятки комментариев разной степени цензурности, юмора и философского настроя.