Эль-Таалена

«Вот что, парни, — сказал он серьезно. — Слушайте диспозицию. Влипли вы в эту историю не по своей воле, да что уж тут сделаешь. И капитана вашего не вернуть… А все по причине одного груза, который вы должны были доставить в Хайфу. Я говорю „должны были“, потому что теперь мы этот план слегка подправим. Дело, не скрою, продолжает быть опасным. Кто-то очень хочет вас потопить вместе с этим злосчастным грузом. Это всё, что называется, плохие новости. Перехожу к хорошим.»

Брандт обвел взглядом моряков. Все сидели молча, опустив головы, подавленные неожиданно свалившимися на них проблемами. Только Параллелепипед выглядел совершенно беззаботным. Смену власти он справедливо воспринял, как полную амнистию, и уже успел где-то основательно нагрузиться. Теперь он сидел, привалясь к переборке, и восторженным взглядом ощупывал выдающиеся хефины прелести.

Брандт ободряюще улыбнулся и продолжил:

«Первая хорошая новость — вы живы. Хотя, не подоспей мы с Людочкой, кормить бы вам сейчас акул вместо Абдуллы. Вторая хорошая новость: как только вы сгрузите эти пять контейнеров на израильский берег, вы тут же перестаете интересовать кого бы то ни было. Так что, если вы действительно хотите оказаться в безопасности, то надо непременно довезти груз до места. Кто-то особо сметливый спросит: а почему бы не избавиться от груза прямо сейчас? К примеру, выбросив в море. Отвечаю: потому что, увы, вопроса это никак не решит. Ведь плохие дяди об этом вашем героическом поступке все равно не узнают, а, значит, будут, как и прежде, за вами гоняться. Кроме того, нам с Людочкой такое развитие событий сильно не понравится. А когда Людочке что-то не нравится, то она тут же берет в свои ровненькие зубки свой крохотный маникюрный ножичек и начинает ужасно скандалить. И тогда, боюсь, даже мне уже не удастся вас защитить…»

Скромно сидящая в углу Хефи как раз закончила мастерить импровизированные ножны и, примотав их к длинной точеной голени, на пробу вставляла и вновь молниеносно извлекала свой устрашающий «коммандо». Услышав брандтову тираду, она подняла голову и очаровательно улыбнулась, в основном, Параллелепипеду. Брандт вздохнул.

«Третья замечательная новость заключается в том, что немедленно после разгрузки каждый член команды получит по два куска баксов наличными. Тут же, на месте. Ну и наконец, последнее: я не думаю, что наши супостаты подготовили нам какую-нибудь дополнительную бяку. Уж если у них не нашлось никого кроме инвалидной команды Абдуллы… Скорее всего, теперь нас будут ждать только в Хайфе. Но на всякий случай идти придется сторонкой, не высовываться. И, конечно, быстро. Короче, полный вперед. Есть вопросы?»

Потрясенная команда молчала. Конечно, приятное известие о долларах несколько изменило общее унылое течение мыслей, но, тем не менее, люди чувствовали себя неуютно, вспоминая только что пережитый страх неминуемой смерти… В наступившей тишине завозился на своем месте Параллелепипед. Он извлек из-за спины плоскую фляжку и сделал большой глоток. Затем механик крякнул, рыгнул и оптимистически заметил: «Параллелепипед!»

«Ну вот! — сказал Брандт с облегчением. — Думаю, товарищ выразил общее мнение. Котофеич, принимай команду.»

Часть 8

Глава Правительства Коврик Бен-Шарион положил трубку и устало потер виски. Мало ему обычных проблем, так теперь еще какое-то судно. Все-таки нет на земле более несвободных людей, чем властью облеченные… Всем чего-то от тебя надо, все о чем-то упрашивают, все давят — кто силой, кто жалостью, кто старой дружбой. И только ты никого ни о чем не попроси. Потому что, если, не дай Бог, попросишь, — всё, пиши пропало, поминай как звали: сожрут с потрохами. Хорошо, когда можно послать просителя куда подальше или просто пообещать, а потом забыть… но ведь не со всеми получается. К примеру, Дружественного Президента хрен пошлешь; то есть, конечно, можно попробовать, но себе дороже.

Когда-то, в самом начале премьерской каденции, Бен-Шарион попытался было поставить Дружественного Президента на место. Сказал ему что-то гордое, вроде: «Я вам не коврик, чтобы об меня ноги вытирать!»

«Как это — не коврик? — несказанно удивился тогда ДруПрез. — А вот мы сейчас проверим…» И вытер. Самым натуральным образом вытер. Еще и поплевал для блеску. С тех пор все и стали называть Главу Правительства этим обидным прозвищем «Коврик». Так что лучше уж не выпедриваться. С сильным не рядись, с богатым не судись… О-хо-хо…