Элантида

Владыка пододвинул к камину кресло, сел и, прислушиваясь к мерному потрескиванию горящих поленьев, прикрыл глаза.

Думай, Илидор, думай. Можно говорить что угодно юной Хранительнице, можно убедить весь свой Совет в том, что тебе будет нужно, можно придумать для всего народа Перворожденных красивую легенду, которая веками будет с благоговением пепедаваться из уст в уста… но сам-то ты прекрасно знаешь, что происходит. Ведь ты знаешь, что Гаронд здесь не причем… И не его вина в том, что на Изумрудные Чертоги обрушился ураган, и в том, что Повелитель не смог противостоять стихии…

Илидор резко встал и подошел к окну.

Из лесной чащи была проложена тропинка, она пересекала всю поляну и вела сюда, к домику. Где-то она была шире, где-то уже, но не заметить ее было невозможно.

Илидор почувствовал, как по спине пробежал холодок — конечно же, никакой тропинки здесь не было… Была лишь полоса из высохшей травы… Словно ее спасило солнце или… кто-то, проходя мимо, выпил из нее жизнь… и даже не заметил этого… В одном месте, рядом с «тропинкой» стоял небольшой куст, — сейчас его пожелтевшие листья, те, что не засохли сразу, тихо опадали, а одна ветка надломилась, но в нем не было скорби — даже умирая, куст не покорился судьбе — на его сломанной ветке трепыхался небольшой лоскут, словно военный трофей, с боем вырванный у неприятеля, и теперь он размахивал им, точно флагом. Противник, задумавший лишить жизни маленький куст заповедной поляны, не ушел без потерь…

Перворожденный опустил глаза. В самом низу его мантии красовалась дыра. Клок был выдран небольшой и не очень заметный, но успокоения это не приносило.

Первым порывом Владыки было броситься к погибающему кусту, но он вовремя себя одернул — кто знает сможет ли он исправить то, что сделал? И чем обернется для несчастного растения прикосновение того, кто вытягивал жизненные силы из всего, что вставало на его пути, лишь проходя мимо? Илидор стиснул зубы.

Это что же получается? Он, Владыка Изумрудных Чертог, когда-то вместе с Богиней застеливший этот мир густым зеленым ковром, и потом, не один век слядящий за тем, чтобы ни лесам, ни садам ничто не угрожало, он, Верховный Маг Перворожденных, привыкший к тому, что цветы распускаются, завидев его, деревья приветливо машут ветвями, а кусты расступаются, если вдруг окажется, что они встали на пути Повелителя… — он, Илидор, легенда эльфов, почти полубог, теперь — злейший враг всего того, что с такой любовью сам же создал?! Теперь он будет забирать из растений то, что когда-то так щедро давал?!

Пришел час расплаты… Но… Кто теперь может сказать, насколько сильно разрушающее влияние Владыки? И что будет с Чертогами, если ЭТО не прекратится?! Да и потом… только ли для растения это представляет опасность, или гибель грозит каждому, кто встретится на его пути? Или ОНО вообще действует на расстоянии, просто то, что ближе, погибает быстрее?!

Илидор отпрянул от окна. Вот он ответ на страшную загадку Бездны. Вот почему, раз призвав Перворожденного, она больше никогда его не отпускает… С незапамятных времен лучшие эльфийские умы бились над этой тайной, пытаясь понять, что же влечет туда несчастных, отчего же они, прекрасно понимая, какую боль причиняют своим близким, все же возвращаются на Холм Вечности, чтобы уйти в Небытие… А ведь ответ оказался простым…

Не из-за того уходят они, что Бездна манит их неведомыми благами, не оттого, что устали влачить свой долгий жизненный путь… Не оттого, что не хотят жить… А всего лишь, для того, чтобы не дать умереть другим… Поэтому они и идут туда, откуда не возвращаются, чтобы унести с собой эту заразу, пожирающую душу… И уносят… Далеко… За Край…

Те, что устали, могут вернуться — когда придет их время…

Те, что ушли — никогда.

Глава 7

Я всегда замечала, что идеи имеют очень странное свойство — нет, не витать в воздухе, я сейчас не об этом. А о том, что пока она вертится в твоей голове, и у тебя есть возможность ее рассмотреть хорошенько, обдумать, как следует, она кажется тебе вполне разумной и вообще, во всех отношениях замечательной… Но поверь, это тебе только кажется — тебя с удовольствием убедят в обратном, как только ты по неосторожности ее выскажешь.

И ведь что самое смешное, я это прекрасно знала — что именно из сказанного вызовет бурный протест, у кого конкретно, и даже приблизительно в каких выражениях.