Элантрис

– Мы имеем дело со слугами, госпожа. Вы прекрасно управляетесь со знатью, но вам не чужда общая слабость аристократии: вы не обращаете внимания на мнение прислуги.

– Эйш! – возмутилась Сарин. – Я всегда обращалась с дворцовой прислугой уважительно!

– Мне следовало выразиться по-другому, госпожа. Конечно, вы не выказываете нелестных предубеждений. Но тем не менее вы не придаете значения тому, что о вас думают слуги, хотя всегда держите руку на пульсе, когда доходит до мнения хозяев.

Сарин натянула через голову ночную сорочку и постаралась не дуться.

– Я всего лишь пытаюсь быть справедливой.

– Конечно, госпожа. Но вы дочь короля и не привыкли замечать тех, кто обслуживает вас. Я всего лишь напоминаю, что если горничные перестанут вас уважать, их поведение может нанести не меньший вред, чем потеря репутации в глазах знатных лордов.

– Ладно, – со вздохом согласилась принцесса. – Не стану спорить. Позови Милу, и я спрошу, что происходит.

– Да, госпожа.

Сеон полетел к окну. Но Сарин остановила его прежде, чем он покинул комнату.

– Эйш? Люди любили Раодена, ведь правда?

– Судя по всему, да. Он славился тем, что всегда откликался на их нужды и прислушивался к советам.

– Он был добрым человеком, не то что я, – упавшим голосом продолжала девушка.

– Я бы не сказал, госпожа. Вы очень добрая женщина и всегда хорошо обращались с прислугой. Не сравнивайте себя с Раоденом: помните, что вас не готовили к управлению страной, и ваша популярность среди народа никогда не рассматривалась как важная задача. Принц Раоден был наследником трона, от него требовалось держаться в курсе настроений в стране.

– Все говорят, что он приносил им надежду, – задумчиво произнесла Сарин. – Что крестьяне терпели непомерные тяготы правления Йадона в ожидании, что рано или поздно трон перейдет к Раодену. Если бы принц не общался с народом, не обнадеживал их, Арелон давно бы пал под грузом проблем.

– А теперь он мертв, – тихо добавил сеон.

– Он мертв… Нам надо торопиться, Эйш. Меня не отпускает чувство, что королевство движется к катастрофе, чтобы я ни делала. Как будто я стою у подножия холма, сверху катится огромная глыба, а я пытаюсь ее остановить, кидая на дорогу камешки.

– Крепитесь, госпожа. Ваш бог не станет наблюдать со стороны, как вирн уничтожает Арелон и Теод.

– Я надеюсь, что принц Раоден тоже смотрит на нас. Как ты думаешь, он гордится мною?

– Очень гордится, госпожа.

– Я только хочу, чтобы меня приняли как свою, – дрожащим голосом пояснила принцесса. Она понимала, как глупо звучат ее слова: почти тридцать лет Сарин отдавала свою любовь Теоду, не получая ничего взамен. Страна уважала свою принцессу, но девушка устала от уважения. Она ждала большего от Арелона.

– Обязательно, Сарин, – пообещал Эйш. – Со временем они примут вас.

– Спасибо, Эйш, – вздохнула она. – Спасибо за терпение к моим глупым жалобам.

– Перед лицом королей и жрецов вы остаетесь несгибаемой, госпожа. Но в обычной жизни вас одолевают тревоги и неуверенность. Если запирать их внутри, они уничтожат вас, превратят в бессердечного, неспособного на чувства человека.

И мудрый сеон вылетел в окно на поиски горничной Милы.

До прихода Милы принцесса успела прийти в себя; она даже обошлась без слез. Иногда ее страхи выплескивались наружу, и ей требовалось некоторое время, чтобы вернуть уверенность в себе. Обычно ей помогало присутствие Эйша или отца, но сейчас пришлось обойтись своими силами.

– Бог мой, – сказала Мила, оглядывая покои.

Она была стройной и довольно молодой женщиной и совсем не походила на дворцовую кастеляншу. При дворе отца Сарин приняла бы ее за одного из счетоводов.

– Простите, госпожа, – с извиняющейся улыбкой продолжала Мила. – У меня совсем вылетело из головы. Сегодня мы потеряли еще одну служанку, и я забыла, что она занималась уборкой ваших комнат.

– Потеряли? – тревожно переспросила Сарин.

– Она сбежала, госпожа. Не понимаю, почему они не задерживаются – у нас условия не хуже, чем в любом другом месте. Ума не приложу, почему горничным у нас не нравится! Здесь с ними обращаются лучше, чем во многих домах.

– И скольких вы уже потеряли? – полюбопытствовала Сарин.

– За этот год – четырех. Я пришлю кого-нибудь вместо нее.

– Сегодня уборка не требуется. Но постарайся, чтобы такое не повторялось.

– Конечно, госпожа, – с поклоном ответила девушка.

– Благодарю.

– Опять! – возбужденно воскликнула Сарин и спрыгнула с кровати.

Висевший у стены Эйш тут же вспыхнул ярким светом.

– Госпожа?

– Тихо, – приказала принцесса. Она прижалась ухом к стене под окном, откуда доносилось поскребывание. – Что скажешь?

– Я думаю, что вы съели что-то несвежее на ужин, – сухо ответил сеон.

– Я точно слышала шум. – Сарин не обратила внимания на колкость.

Хотя Эйш вставал раньше нее, он не любил, чтобы его сон прерывали по ночам.

Принцесса достала с ночного столика обрывок пергамента и, не желая тянуться за пером и чернилами, сделала пометку кусочком угля.

– Смотри! – Она протянула пергамент сеону. – Шум всегда раздается по одним и тем же дням недели.