Эластичность. Гибкое мышление в эпоху перемен

В ту пору никто не усматривал заметной разницы между партией в шахматы, сыгранной от начала и до конца, и сочинением новой симфонии с чистого листа. С сегодняшней же точки зрения разница колоссальна. Первое производится линейным приложением правил и логики, Булевых законов мышления. Второе же требует большего, а именно – способности производить новые оригинальные мысли. Первое можно свести к алгоритмам, а вот второе (как нам предстоит убедиться), если попробовать свести его к алгоритмам, успехом не увенчивается. Привычные компьютеры с первым справляются лучше любого человека, а на второе толком не способны вообще. В этом и есть ключ к различию между аналитической мыслью и большей мощью мышления эластичного. Все верно: аналитический подход, перед которым мы на Западе преклоняемся начиная с Эпохи просвещения, – мелкий божок, тогда как Зевс человеческой мысли – эластичное мышление. В конце концов, логическая мысль способна определять, как нам эффективнее всего добраться от дома до бакалеи, а вот автомобиль нам подарило эластичное мышление.

Неалгоритмический эластичный мозг

В 1950-е многие первопроходцы информатики считали, что, если собрать вместе выдающихся экспертов своего дела, они придумают компьютер, чей «искусственный» интеллект сможет посоперничать с человеческой мыслью. Не различая аналитическое и эластичное мышление, они, подобно леди Лавлейс, рассматривали мозг человека как биологическую версию изобретаемых ими приборов. На такое вот экспертное собрание были получены деньги, и в 1956 году состоялся Дартмутский летний семинар по искусственному интеллекту, однако возложенных на него надежд он не оправдал.

Самая знаменитая и влиятельная компьютерная программа того времени называлась «Общий решатель задач» – больше похоже на предмет рекламы в поздних вечерних телепрограммах, нечто среднее между блендером девять-в-одном / вскрывателем для банок, умеющим еще и макароны варить, и ножами, совмещенными с пилочкой для ногтей. Название «Общий решатель задач»[41] кажется помпезным, однако происходит скорее из наивных представлений о потенциале программы, нежели из высокомерия.

Почему бы и впрямь не «общий решатель»? Компьютеры манипулируют символами. Этими символами можно обозначать факты из внешнего мира. Можно обозначать ими и правила, описывающие взаимоотношения между этими фактами. А можно – даже правила, как этими символами допустимо манипулировать. В этом смысле, рассуждали первопроходцы информатики, компьютеры можно запрограммировать на мышление. Со времен Буля и Бэббиджа изменились компьютерные технологии, но не само представление о них.

С такой наивной точки зрения, если Джейн любит персиковые пироги, а Боб печет персиковый пирог, компьютер способен вычислить любовь Джейн к тому, что Боб испек, – возможно, даже любовь Джейн к Бобу, – так же запросто, как определить квадратный корень из двух. Но ограничения такого подхода очень скоро стали очевидны. Универсальный решатель задач никаким универсальным гением наделен не был. Управляться с конкретными и отчетливо сформулированными задачками вроде знаменитой головоломки «Ханойская башня», где нужно нанизывать стопки дисков на несколько вертикальных стержней, Решатель умел, а вот неоднозначными задачами реального мира давился.

Чтобы переработать всю новизну и перемены повседневной действительности, машине потребовалось бы и глубинное понимание сложного мира, и эластичное мышление. Но те первые компьютеры тогда еще оставались на уровне где-то между примитивными программами слизевиков и очень простеньким аналитическим мышлением.

Попытки создать компьютер, способный к эластичному мышлению, и по сей день не очень-то успешны. Ныне мы живем во времена, какие потрясли бы не только Буля с Бэббиджем, но и первопроходцев информатики. Мы встраиваем миллиарды микроскопических машин, подобных Бэббиджевой, в крошечные кремниевые чипы и ежесекундно производим бесчисленные Булевы расчеты. Но, как и лекарства от рака и чистая дешевая энергия ядерного синтеза, какие того и гляди должны возникнуть за следующим поворотом, компьютеры, которым под силу то, что ждали от Общего решателя задач, так и не воплотились.

По словам Эндрю Мура, ушедшего с поста вице-президента компании «Гугл», чтобы вести знаменитую компьютерную школу в Университете Карнеги – Меллона, даже самые сложные современные компьютеры – всего лишь «эквивалент очень умных калькуляторов, справляющихся с конкретными задачами»[42]. Компьютер, например, способен решать мудреные уравнения физики и вычислять, что произойдет, когда сталкиваются черные дыры, но сперва человек должен «поставить» задачу – вывести уравнения для этого конкретного процесса из более общей теории, а ни один компьютер самостоятельно создавать теории не умеет.