Эльбрус в огне

На наш участок тоже наступало около пятидесяти егерей, но обстановка у нас была более благоприятной: мы загнали вражеских солдат в трещины, откуда они не рисковали высовываться. В помощь Хатенову я послал несколько бойцов. Я решился на это, поскольку нам хорошо помогали товарищи, находившиеся на левом гребне.

Интенсивная перестрелка справа от нас утихла к середине дня. У нас противник вовсе перестал наступать. Лишь изредка раздавалась очередь из пулемета да продолжали охоту снайперы. И хотя егерей было больше, хотя шли они с двух сторон, в их действиях чувствовалась осторожность. Им, видимо, не удалось определить наши истинные силы.

Во второй половине дня на перевал опять обрушились мины. Обстрел продолжался минут пятнадцать. Затем немцы вновь попытались наступать, причем более энергично, но теперь уже только справа от высоты 1360. У нас было совсем тихо, и я перешел к Хатенову. Его бойцы, не отрываясь от прицелов, следили за наступавшими, не давая им высунуться из-за камней. Сам Хатенов руководил огнем с высокой части гребня, указывая стрелкам места скопления вражеских солдат. Здесь, как и на других участках обороны, потерь не было.

Хатенов, наблюдавший за противником в бинокль, вдруг резко опустил его и прицелился, Я тоже увидел, как под самой стеной высоты 1360 пробираются двое солдат. Их, видимо, проглядели лежавшие слева бойцы. До егерей оставалось не более тридцати — сорока метров. Раздался выстрел. Один из них бросился вниз за камни, а другой медленно сполз по скале и растянулся на склоне. Не выпуская карабина, я прилег рядом с Хатеновым, и мы больше часа вели перестрелку с наступавшими на перевал гитлеровцами. Не добившись успеха, те начали отходить вниз по склону…

Нам повезло: в тот день не было облаков. Если бы они начали подниматься по склонам на гребень, обороняться нам было бы труднее.

В ту ночь мы не спускались с гребня. Голодные, усталые, сидели между скал, чутко вслушиваясь в тишину. Ночь была холодная. Отдыхали по очереди, опасаясь внезапной атаки. Судя по огням, движение по ущелью стало более интенсивным.

Наступил новый день. У нас — по сухарю на человека и совсем мало патронов. Подкрепление могло подойти только к вечеру.

Мины грохнули на перевале с первыми лучами солнца. Обстрел становился все более интенсивным. На травянистых склонах в результате разрывов все чаще возникали камнепады. А мы, прижавшись к скалам, ждали конца канонады, готовые встретить врага.

После третьего огневого налета появился немецкий самолет-разведчик и, снизившись, стал, как коршун, кружить над нами. Дали по самолету залп из винтовок. Летчик огрызнулся длинной очередью, поднялся выше, сделал еще несколько кругов и скрылся.

Утро сменил знойный день. Такие дни нередко выпадают в горах осенью. Голод мучил бойцов. Забыв об осторожности, они ползали между камнями, собирая мелкую бруснику.

На командном пункте теперь никого не было. Мы спустились туда с Хатеновым, чтобы продолжить укладку каменной стены вокруг КП. В перерывах между работой посматривали то на гребень, где лежали наши стрелки, то вниз по склону — не показалось ли подкрепление. Внизу, на повороте в ущелье, был виден в бинокль первый пункт цепочки связи. Находящийся там боец тоже ползал по склону — не иначе как собирал бруснику. «Там ее больше, и она там крупней», — невольно мелькает в голове. Безмолвие царит в горах. Хоть бы птица какая пролетела над перевалом! Но нет здесь ни пернатых, ни четвероногих. Ничего живого! Одни только мы. То со злобой глядим покрасневшими от бессонницы глазами в сторону противника, то с надеждой оборачиваемся туда, откуда должна прийти помощь…

Пользуясь затишьем, решили разведать высоту 1360. Надо проверить, насколько сложен путь к ней со стороны противника, и заодно узнать, какие силы действуют против нас и много ли егерей находится в теснине. Все это можно было лучше определить с вершины, чем с гребней перевала. Договорились с Хатеновым, что на время разведки он поднимется к бойцам на гребень.

В разведку я взял трех бойцов: моего ординарца Нурулиева, числившегося у нас санинструктором Гурамишвили и опытного разведчика нашего отряда Федорова.

Вышли налегке: взяли только винтовки и боеприпасы.

Подъем на вершину начали справа от центральной части обороняемого нами гребня. Шли по крутым скалам, стараясь не высовываться, чтобы не попасть на мушку снайперам. Двигались медленно, особенно в начале подъема, где среди скал встречались заросли низкорослой брусники. Мы с жадностью набрасывались на нее и продолжали путь только тогда, когда все кустики были обобраны. Выше начинались сплошные, довольно трудные для подъема скалы.

Осенний день был тих и прозрачен. На небе — ни единого облачка. Деревья, росшие на склонах гор, только в самом низу сохранили еще темно-зеленый наряд, а выше полыхали красками осени, особенно яркими на фоне снежных вершин. Прямо на юге виднелся перевал Клыч с острым скальным клыком. Не так давно мы дрались там с фашистами. Там навеки остались наши погибшие боевые друзья.