Эльдагар. Пробуждение (СИ)

— Я не чувствую запахи, мой друг. Я давно мертв, — улыбнулся Жерар, — также я не чувствую вкусов, боли и не нуждаюсь в еде, сне или сексе.

— А вон те желоба, по которым сбрасывают несчастных? — Эльдагар указал на темные провалы высоко в потолке.

— Именно. Трубы достаточно широкие, чтобы пролезть по ним и они из кирпича.

— Это хорошо. Да, я смогу пробраться. А где же некроканнибал?

— Гораздо глубже. Он стал настолько большим, что даже не может покинуть своего логова. Честно, я его даже не видел. Достаточно того, что я его чувствую. Ты хочешь узнать куда лучше закладывать взрывчатку?

— Я уже вижу на чем держится воронка. Гномы не справятся с установкой. Придется все делать самому. Я насмотрелся достаточно. Пора уходить.

— Так ты поможешь мне выбраться из этого лабиринта? — спросил Бормаш.

— Да. Конечно. Я не могу тебе доверять, но пока ты вел себя вполне прилично. Даже если ты жрешь людей, мне нет до этого никакого дела.

— Я не гуль и не вампир. Я элита нежити. Я некронамбула.

— Хорошо, пойдем.

На обратном пути, они заглянули в кабинет Жерара, где он быстро собрал свои записи и разные вещички в походный рюкзак. Также в его руках блеснула тонкая и острая шпага.

— Кстати, хотел задать тебе нескромный вопрос, — сказал Эльдагар, когда они уже подходили к трубе гномов.

— Валяй, друг мой.

— У меня очень чуткий нюх. Я хорошо чую нежить по запаху, но ты пахнешь иначе. Какие-то травы.

— Это специи с далекого юга. Атлари знали, что мертвое тело может пахнуть неприятно, а люди не любят мертвецов, даже если те не желают им зла. Давай я покажу тебе.

Мужчина поставил факел в крепление на стене и оголил белый морщинистый живот. Затем он достал с пояса острый нож и сделал короткий надрез, подставил ладонь, в которую посыпался желтый песок вперемешку с травами и корешками.

— Вот и весь секрет приятного запаха, — сказал он и прижал края раны друг к другу, — раз в двадцать лет приходятся перенабивать свою тушку, но это так мелочи, по сравнению с тем, что живым приходится каждый день ходить в туалет или мыть свое вонючее тело.

Рана стала затягиваться сама собой. Медленно, но не оставляя никаких следов. Жерар засыпал песок себе прямо в рот и заправил рубашку.

— Ты словно пугало набитое травой, — заметил Эльдагар.

— Можно и так сказать. Я не обижаюсь на такие слова. Не в том возрасте как бы. Кстати, я бывал в этой части лабиринта, но тут же ничего нет.

Эльф постучал по трубе десять раз. Никто не ответил. Неудивительно. Те, кто отправил его сюда, наверняка уже пьют крепкий эль, ржут над тупым неудачником, да рыгают себе в бороды.

— Я сейчас, когда будешь подниматься — забери мою одежду с пола.

Эльдагар выпустил когти и полез прямо по стене. Камень легко поддавался, и скоро эльф был прямо у люка. Конечно, тот был закрыт, но древний помнил где у него находятся петли, а потому он вонзил когти в люк и с силой рванул в сторону. Оставалось лишь выбить его пинком. Дневной свет ослепил Эльдагара. Он вылез наружу.

Никаких охранников не оказалось, так что эльф самостоятельно нашел лестницу и опустил ее Жерару.

— Ура! Свобода! — воскликнул тот, вылезая из люка, — радуюсь свету, будто живой!

— Я тоже рад, но наша встреча породила в моей голове больше вопросов, и я теперь не знаю, что делать, — признался эльф.

— Делай что должен, а что не получится, переделывай, — посоветовал Бормаш.

— И куда ты дальше?

— На север. Если будешь в тех краях — ищи «Пять углов — шесть ветров». Я точно буду отдыхать там пару ближайших месяцев.

— Но как я его найду?

— Спроси любую собаку, она тебя отведет! — весело подмигнул Жерар.

Глава 16 Крах

По пути домой Эльдагар пытался сопоставить все факты в одно целое. Получалась странная и непонятная картина. Хальми дала им карту не того места. Но вряд ли она принадлежит ей. Отряд хотели послать на верную смерть. По первоначальному плану гномы должны были идти вместе с «Серыми хвостами». Выходит, что Хальми тоже хотели подставить, отправив в место, откуда нет возврата. Вот почему на лицах гномов-охранников было такое удивление. Они ждали, что придет большой отряд, а Эльдагар явился один, но они все равно его пропустили, а затем отправились к своему главному, чтобы доложить о произошедшем. Выходит, что Варрен стоит против своих же сородичей. Но ведь он же сам мятежник? Зачем ему так поступать со своей приемной дочерью? Вероятно, что за этим поступком стоит не сам Варрен, а кто-то, кто хочет очернить его имя.