Эльдорадо – не награда

Про Теночтитлан я вам уже много говорил, поэтому расписывать красоты, увиденные нами во время пути в мастерские, не буду. Скажу только об одном, что меня жутко удивило и даже заставило немного завидовать здешним жителям: в городе не было ни одного кота!!! Вот собаки – да, были, пусть какие-то стремные и мелковатые, а котов – ни одного. Кошек, естественно, тоже. А поскольку за всё время пребывания в Теночтитлане я не заметил ни единой блохи, хотя смотрел везде внимательно, то я сделал величайшее открытие в эволюции нашей вселенной: кошки породили блох! И не верьте Дарвину, люди наивные! Хотите избавить своих любимцев от этих ненасытных паразитов, избавьтесь от всех кошек в округе… Но теперь уже, наверное, поздно. Эволюцию назад не повернешь.

Впрочем, это всё – лирика, к моему повествованию особого отношения не имеющая. Есть кошки или нет, а с блохами нам на Земле мириться или воевать теперь придется. Зато вам не придется два часа втолковывать какому-нибудь тупому идиоту, что такое колесо и на кой хрен оно вообще по жизни нужно. А вот нам такое удовольствие испытать довелось сразу, как только мы вышли из каноэ.

– А свежая резьба по дереву, а с пылу с жару, не боится никакого пожару! – завопил какой-то бородатый, татуированный, как и большинство ацтеков, тип, подлетая к нам на бешеной скорости. – Балки потолочные, свежие и прочные. Цельные наличники, ацтекам нетипичные…

– Ша! – осадил мастера омоновец недавно приобретенным у какого-нибудь матроса с затрапезного сухогруза словечком. Потому как Ване чем короче, тем комфортнее. – Андрюха, объясняй.

Ацтек оторопел от такого поворота событий и проникся невольным уважением к человеку, умевшему столь кратко и емко выражать собственные мысли. Мне даже показалось, что мастер подумывает, а не взять ли ему у Вани пару уроков для оптимизации будущей рекламной компании. Например: «С торгаША – два гроША!» Или: «КамыША для шалаША!» Впрочем, времени для того, чтобы принять решение, у мастерового не было, поскольку рядом с ним тут же оказался Попов и ткнул под нос ацтеку недавно изготовленные чертежи повозки в целом и ее деталей в частности.

– И какой придурок вам это нарисовал? – ехидно поинтересовался бородач, выдергивая один листок из рук Андрея. – Кто же так ольмекского носатого Чака, бога солнца, рисует?

В руках ацтека, прежде чем кто-то из моих ментов успел среагировать, невесть откуда появился кусок угля, и он принялся яростно черкать им по листу прямо перед носом у оторопевшего Попова.

– Вот этот иероглиф вообще здесь не нужен. Загиб носа неверно передан. Его вот сюда надо повернуть, – молниеносно черкая по бумаге, вопил ацтек. – А это разве руки? Где вы видели такие руки? Вот так это делается. А теперь добавим символики. Вот…

Прежде чем мастеровой успел пояснить, куда и как он этой самой символики добавит, на его черепушку опустилась карающая десница Жомова. То есть не совсем десница. Скорее, ее неотделимое для любого милиционера продолжение. Попросту говоря, «демократизатор». И я, конечно, понимаю, что бить ацтека по темечку Ванюша совсем не хотел. Он просто собирался отхлестать самовольного мастера по рукам его шаловливым, но тот не вовремя нагнулся чуть ниже к листу бумаги.

– Трындец котенку, – констатировал Попов.

– Ты про этого, что ли? – кивнул омоновец на бездыханного мастера. – Ну извини, блин, я нечаянно. Ну и хрен с ним, пусть лежит. Другого найдем. Или тебе этот конкретный нужен? – Ваня тут же попытался привести ацтека в чувство, пнув его берцом. – Вставай, мужик. Не фига прикидываться.

– Ваня, оставь этого убогого в покое. Впрочем, можешь даже еще разок ему по башке стукнуть, чтобы в следующий раз не самовольничал, – проворчал наш эксперт, поднимая с мостовой изуродованный чертеж. – Полдня работы, и всё псу под хвост… Мурзик, извини.

Вовремя Андрюша поправился, поскольку ни его чертежу, ни корректировкам мастерового аборигена, ни любой другой работе у меня под хвостом делать нечего! Всё, что там должно быть, там и находится. А для остальных вещей найдите надлежащее им применение. Впрочем, на Попова я и не обиделся. Любой бы на его месте расстроился, когда увидел бы, как зверски издеваются над плодами его трудов. Вот я, например, по молодости думал, что Рабинович палку, которую я ему приношу, назло мне обратно выкидывает. Нет бы сказать, что она ему не нужна, так я бы и бегать не стал. Или другую бы палку попросил. Ан нет! Я ему дубину притащу, он меня похвалит, а потом обратно ее выкидывает и требует, чтобы я снова за ней бежал. Это потом я понял, что швыряние палок – основная забава собаководов, а в детстве злился очень и один раз даже хозяина чуть не покусал.

В общем, на Попова за его слова о том, что у меня под хвостом находиться должно, я не обиделся. Да и трудно на Андрея обижаться, когда его расстроенную физиономию видишь. В такие моменты так и хочется лизнуть его в морду. Дескать, не плачь, дитятко, папка с получки тебе новую игрушку купит, еще игрушечнее этой!