Элеанор Олифант в полном порядке

– Да, плакала, – согласилась я, – но это в порядке вещей. Вполне естественно плакать, когда рассказываешь о своей умершей сестре.

Его лицо исказилось от ужаса.

– Она погибла во время пожара. Мамочка подожгла дом специально. Мы не должны были выжить, но мне это почему-то удалось. А вот моей младшей сестре нет.

Мой голос звучал удивительно спокойно. Закончив говорить, я отвела в сторону взгляд, зная, что на лице Рэймонда отражаются эмоции, которые я не готова пережить еще раз. Он попытался что-то сказать, но не смог.

– Да, я знаю, – сказала я, давая ему время собраться с мыслями.

Справиться с таким трудно любому. В конце концов, мне на это понадобилось два десятилетия.

Я рассказала Рэймонду еще немного о том, что случилось с Марианной и что сделала мамочка.

– Теперь, когда я наконец могу говорить о том, что она сделала со мной и Марианной, я не могу продолжать поддерживать с ней связь. Мне необходимо освободиться от нее.

Он кивнул.

– То есть ты собираешься…

– Да, – ответила я, – в среду, во время нашего следующего разговора, я сообщу ей, что между нами все кончено. Необходимо разорвать эти отношения навсегда.

Рэймонд кивнул, почти одобрительно. Я чувствовала себя спокойно и уверенно, зная, что надо делать дальше. Это было непривычное ощущение.

– Мне нужно сделать еще кое-что. Я собираюсь выяснить в подробностях, что с нами тогда случилось. Я помню некоторые детали, но теперь мне необходимо знать все.

Я откашлялась, отвела в сторону взгляд и едва слышно произнесла:

– Рэймонд, ты поможешь мне узнать, что случилось в пожаре? Пожалуйста.

Обращаться за помощью для меня было сущим наказанием. Я как-то рассказала об этом Марии. «И как же вы справлялись до сих пор?» – спросила она. Меня немного покоробил ее слегка неодобрительный тон, но она была совершенно права. Но от этого мне было не легче.

– Ну конечно, Элеанор, – ответил Рэймонд, – все что угодно. В любое время, как только ты будешь готова.

Он взял меня за руки и легонько их сжал.

– Спасибо тебе, – сказала я, испытывая умиротворение и облегчение.

И благодарность.

– Я думаю, что ты делаешь потрясающее дело, Элеанор, – произнес он, глядя мне в глаза.

Вот что я чувствовала: согревающую тяжесть его рук на моих ладонях; искренность его улыбки; ласковое тепло чего-то, что стало распускаться – так же, как утром при виде солнца распускаются цветы. Я понимала, что происходит. Это раскрывалась не покрытая шрамами часть моего сердца. Она оказалась достаточно большой, чтобы впустить в себя чуть-чуть нежности. В ней все еще оставалось немного места.

– Рэймонд, ты даже не представляешь себе, как много для меня значит иметь настоящего, заботливого друга. Ты спас мне жизнь, – прошептала я, опасаясь, что из глаз вот-вот хлынут слезы и смутят нас обоих.

Теперь, когда я стала чаще плакать при посторонних, казалось, что я могу это делать по любому поводу.

Рэймонд сильнее сжал мои руки, и я не без труда поборола желание высвободить их и спрятать за спиной.

– Не благодари меня, Элеанор. Ты для меня сделала бы то же самое.

Я кивнула, к своему удивлению осознав, что он прав.

– Знаешь, когда я впервые тебя увидел, – с улыбкой сказал он, качая головой, – то подумал, что ты полоумная.

– Я и есть полоумная, – ответила я, не понимая, как он мог думать иначе.

Всю мою жизнь окружающие говорили мне об этом.

– Нет, Элеанор, это не так, – с улыбкой возразил он. – Не спорю, ты действительно немного безумная, но в хорошем смысле. С тобой не соскучишься. Ты плевать хотела на всякий бред – ну, типа, дорогие шмотки, офисные интриги и прочее дерьмо, которое вроде бы должно быть всем интересно. Ты просто спокойно занимаешься своими делами.

Я все же расплакалась – избежать этого не удалось.

– Рэймонд, придурок, из-за тебя мои дымчатые глаза растеклись, – сказала я.

Я была очень сердита, когда это произнесла, но потом захихикала, и Рэймонд тоже засмеялся. Он протянул мне бумажную салфетку, и я стерла остатки косметики.

– Тебе без них лучше, – сказал он.

Потом мы вместе дошли до перекрестка, где нам предстояло расстаться и отправиться каждому на свою автобусную остановку.

– Ну что, скоро увидимся? – спросил он.

– Ха, мы увидимся гораздо скорее, чем ты думаешь! – с улыбкой ответила я.

– Ты о чем?

Он выглядел озадаченным и слегка обрадованным.

– Это сюрприз! – сказала я, преувеличенно пожимая плечами и разводя руками.

Мне никогда не приходилось видеть на сцене фокусника, но именно его я пыталась изобразить. Рэймонд прыснул со смеху.

– Буду ждать с нетерпением, – ответил он, копаясь в карманах в поисках сигарет.

Я несколько рассеянно попрощалась с ним, так как вновь возвращалась мыслями к Марианне и мамочке. Теперь мне предстояло важное дело. Раньше прошлое пряталось от меня – или я от него, – но все время находилось рядом, притаившись во мраке. Пришло время немного его подсветить.

39