Элегии и малые поэмы

Ты советуешь мне развеять печаль стихотворством,
Чтобы постыдная лень дух не могла одолеть.
Трудно исполнить совет, ведь стихи — забава счастливых.
Мир и душевный покой нежным стихам подавай.
5 Гонят мою судьбу порывы враждебного ветра,
Долю, горше моей, трудно представить себе.
Ты бы хотел, чтоб Приам танцевал на сыновних могилах,
Чтобы Ниоба, смеясь, пела над прахом детей?
Думаешь, мне ничего не стоит от скорби отвлечься,
10 Мне, осужденному жить в ссылке у гетов тупых?
Даже если мой дух укрепить недюжинной силой
(Преданный казни мудрец силой такой обладал),[610]
Пал бы ум все равно, испытав такое крушенье;
Силы лишен человек вынести гнев божества.
15 Старец, кого мудрецом назвал дельфийский оракул,[611]
Вряд ли смог бы писать, будь он на месте моем.
Если б я мог забыть отчизну и лица родные,
Если б я вытравить мог горечь утрат из ума,
Даже тогда бы не дал мне страх стихам предаваться:
20 Всюду, куда ни пойди, рыщет бесчисленный враг.
Кроме того, мой ум, изъеденный ржавчиной долгой,
Смолк и едва ли теперь годен для новых трудов.
Если усердный плуг не рыхлит плодородное поле,
Почва не даст ничего, кроме сухих сорняков.
25 Если в стойле коня слишком долго держать, он зачахнет
И на ристанье придет к мете последним из всех.
Если на суше стоит к воде привыкшая лодка,
Гниль и трещины ей уничтоженьем грозят.
Так не надейся, что я, кто и прежде немногого стоил,
30 Стать без усилий смогу равным себе самому.
Долготерпенье мое до конца уничтожило силы
И без остатка сожгло прежнюю бодрость ума.
Если в руки беру табличку — хоть эту, к примеру, —
Чтобы расставить слова в четкие строчки стиха,
35 Выжать могу из себя только то, что сейчас ты читаешь,
То, что достойно вполне места, в котором живу.
Надо добавить, что дух укрепляет громкая слава
И плодовитость душа черпает в жажде похвал.
Слава и имени блеск и меня когда-то прельщали,
40 В пору, когда моих мачт буря еще не трясла.
Не до того мне теперь, не слава меня занимает.
Много бы я заплатил, чтобы в безвестности жить.
Если мне прежде стихи удавались, неужто прикажешь
Снова писать и велишь гнаться за славой былой?
45 Девять сестер, за упрек мои слова не сочтите —
Были вы для меня главной причиной беды.
Как поплатился Перилл, быка отливавший из бронзы,
Так и «Наука» моя мне обернулась бедой.
Лучше мне было б совсем разучиться стихосложенью —
50 Тот, кто в море тонул, да убоится воды!
Если, забывшись, опять займусь этим гибельным делом,
Здесь, уж конечно, легко все, что мне нужно, найду, —
Здесь, где не водится книг, где никто меня слушать не станет,
Где не понять никому даже значения слов.
55 Всюду чужая речь, звериные, дикие звуки,
Возгласы ужаса здесь слышишь на каждом шагу.
Кажется, сам я уже вконец разучился латыни:
Знаю сарматский язык, с гетом могу говорить.
Но не могу утаить: воздержанью суровому в ссылке
60 Не научилась еще тихая Муза моя.
Часто пишу я стихи, но их, прочитавши, сжигаю.
Стынет кучкой золы плод упражнений моих.
Больше стихов не хочу, но пишу против собственной воли
И потому предаю все сочиненья огню.
65 Крошечной доле стихов, которые хитрость иль случай
Уберегли от огня, к вам удается дойти.
О, если б был поумней беззаботный учитель и прежде
И догадался сжечь строчки «Науки» своей!