Элегия Хиллбилли

Само по себе это неплохо. Во многом даже хорошо: я всегда мечтал побывать в Англии, а ограничение сладкого идет организму на пользу. И все же мой пример наглядно показывает: социальная мобильность — это не только деньги и экономика, но и изменение образа жизни. Богатые и власть имущие не просто располагают большими деньгами и связями, они живут согласно другим нормам и ценностям. Когда из класса «синих воротничков» ты переходишь в разряд «белых», все твои прежние привычки становятся как минимум немодными, а то и вовсе опасными для здоровья. Особенно наглядно это проявилось в тот день, когда я по глупости пригласил приятелей из Йеля пообедать в «Крекер Баррель»[67]. В Мидлтауне он считался рестораном с крайне изысканной кухней, мы с бабушкой его обожали. Друзья из Йеля сочли «Крекер» образчиком дешевого общепита и воплощением кризиса социального здравоохранения.

Впрочем, не могу сказать, что процесс адаптации был слишком труден; выпади мне второй шанс, я все равно согласился бы потерпеть некоторые неудобства ради своей нынешней жизни. Но когда я понял, что в этом новом мире я культурный инопланетянин, то стал всерьез задумываться над вопросами, которые мучили меня еще с юных лет: почему никто из моей школы не попал в Лигу плюща? Почему людей вроде меня так мало в элитных учебных заведениях Америки? Почему в моем окружении часто случаются семейные конфликты и драмы? Почему я не сомневался, что Йель и Гарвард мне не светят? И почему успешные люди считают иначе?

Глава тринадцатая

Раздумывая над этими вопросами, я сдружился с однокурсницей по имени Юша. По счастливой случайности нас назначили на один проект, поэтому весь первый курс мы общались довольно-таки близко. Юша оказалась генетической аномалией: она сочетала в себе абсолютно все положительные качества, какие только можно представить в женщине: умная, талантливая, красивая, высокая… Мы с приятелями даже шутили, что будь у Юши мерзкий характер, из нее вышла бы отличная героиня для романов Айн Рэнд[68]. Однако Юша обладала невероятным чувством юмора и вдобавок была на удивление прямолинейна. Там, где другие завуалированно намекают: мол, наверное, лучше перефразировать или еще подумать над выводами, Юша всегда говорит без обиняков: «Ужасный аргумент, никуда не годится» и «По-моему, надо переделать». Однажды в баре она уставилась на нашего общего знакомого и совершенно серьезно произнесла: «До чего у тебя все-таки крохотная голова». Никогда не встречал женщин вроде нее.

Я и прежде влюблялся в девушек: иногда всерьез, иногда не очень. С Юшей все было по-другому. Я постоянно думал только о ней. Один приятель сказал, что я «втюрился», другой — что я сильно изменился. К концу первого курса я наконец выяснил, что Юша ни с кем не встречается, и сразу пригласил ее на свидание. В тот же вечер я признался ей в любви. Это нарушало все мыслимые правила отношений с девушками, которые я усвоил с юных лет, — но мне было все равно.

Юша стала моим проводником по Йелю. Она училась здесь в колледже, поэтому знала лучшие закусочные и кофейни. И не только это: она интуитивно чувствовала, когда у меня возникали трудности с учебой, и подсказывала, как их решить. «Попроси о консультации. Здешние преподаватели любят возиться со студентами. По личному опыту знаю». Благодаря Юше я чувствовал себя в Йеле, прежде непривычном и чужом, как дома.

Я пошел в университет, чтобы получить диплом в области юриспруденции. И за один год в Йеле узнал об устройстве мира больше, чем за всю прошлую жизнь. Каждый август в Нью-Хейвен приезжают работодатели из престижнейших юридических фирм, чтобы присмотреться к новому поколению молодых талантливых юристов. Студенты называют это ПОС — сокращенно от «программы осенних собеседований». ПОС — настоящий марафон ужинов, коктейльных вечеринок, приемов и интервью. В мой первый день ПОС перед началом второго курса я прошел сразу шесть собеседований, в том числе с фирмой, на которую рассчитывал больше всего: «Гибсон, Данн и Кратчер» (Или просто «Гибсон-Данн»); у них была юридическая практика в элитном районе Вашингтона, округ Колумбия.

Собеседование с «Гибсон-Данн» прошло гладко, и меня пригласили на ужин в самом модном ресторане Нью-Хейвена, который, по слухам, должен был стать своего рода второй ступенькой отбора: если вести себя непринужденно и впечатлить собеседников манерами, то тебя позовут в Вашингтон или Нью-Йорк для финального собеседования. Было даже жаль, что кулинарные шедевры тамошнего повара придется дегустировать в столь напряженной остановке.

Перед ужином нас собрали в банкетном зале, чтобы выпить вина и пообщаться. Женщины старше меня лет на десять разносили бутылки, завернутые в красивые салфетки, каждые две минуты спрашивая, подлить ли мне еще вина или, может, принести новый бокал? Сперва я слишком нервничал, чтобы пить. Потом осмелел и согласился на вино, а когда спросили, что я предпочитаю, попросил белого, решив, что такого ответа будет вполне достаточно. «Вам совиньон блан или шардоне?» — огорошили меня.