Элегия Хиллбилли

Я один не понимал, что происходит. Здесь не было других студентов из Университета штата Огайо, которые подсказали бы, как быть. Я подозревал, что публикация пошла бы на пользу — хотя бы потому, что одним из редакторов журнала была Соня Сотомайор из Верховного суда. Однако в чем ее важность, я не знал и вообще не представлял, с какой стороны подступиться к задаче. Весь процесс работы над статьей представлялся мне темным лесом, а ориентиров никаких не было.

В Йеле, конечно, имелись официальные каналы информации, но по ним распространялась крайне противоречивая информация. Йель очень гордится своей бесконфликтной малоконкурентной системой обучения. Увы, у нее тоже есть недостатки. Никто не понимал, на самом ли деле так важна публикация. Нам говорили, что это огромный стимул для карьеры — но писать статью отнюдь необязательно. Если работу вдруг не примут, то переживать не о чем — хотя в некоторые фирмы без статьи не возьмут… Причем все это было чистой правдой: в некоторых областях юриспруденции публикация совершенно не нужна, только вот в каких именно, я не знал и не представлял, где это можно выяснить.

Меня выручила Эми Чуа, одна из моих преподавательниц. Она рассказала, зачем нужна публикация: «Авторство в журнале полезно, если ты хочешь работать судьей или развивать науку. Если ты еще не определился с будущей карьерой — дерзай». Это был совет на миллион долларов. Поскольку будущее представлялось мне весьма туманным, я решил попытать счастье. На первом курсе, конечно, ничего не вышло, зато на втором я постарался и стал автором престижной публикации. Впрочем, главное не это; главное — что я с помощью профессора закрыл информационный пробел. Можно сказать, прозрел.

Эми и потом помогала мне сориентироваться на незнакомой местности. Йельская школа права — это три года важнейших карьерных решений. С одной стороны, приятно иметь перед собой много перспектив. С другой, я не представлял, что с ними делать и как добиться какой-нибудь долгосрочной цели. Которой, к слову, у меня не было. Я просто хотел получить диплом и найти хорошую работу. Смутно представлял, что надо бы пойти на государственную службу и закрыть долги перед Йелем. Никаких конкретных идей.

А жизнь тем временем меня не ждала. Не успел я поступить в университет, как сразу пошли разговоры о стажировке. Можно было на один год устроиться секретарем федерального судьи. Для молодого юриста это был бы фантастический опыт — секретари изучали судебные документы, собирали данные по прецедентам и даже помогали составить заключение. Отзывы о стажировке были исключительно восторженными, а работодатели из частного сектора охотно выплачивали бывшим секретарям за их опыт многотысячные премии.

Все, что я знал о стажировке, было чистой правдой; к сожалению, знал я удручающе мало. В действительности этот процесс очень сложен и многогранен. Сперва надо решить, в каком именно суде ты хочешь стажироваться: там, где рассматриваются рядовые дела или куда попадают апелляционные жалобы на решение судей низших инстанций? Затем определиться с регионом. Показать себя, конечно, проще всего в Верховном суде: судьи-«федералы», само собой, нанимают самых конкурентоспособных стажеров, но отсюда и определенный риск: если выиграешь дело — считай, ты на полпути в палаты высшего суда страны; если проиграешь — так и застрянешь на всю жизнь где-то в низах. Вдобавок ко всему важна специфика тесного общения с судьями такого ранга. Никому не хочется тратить целый год на то, чтобы быть на побегушках у кретина в черной мантии.

Нет никакой общей базы данных, нет источника, где можно узнать, кто из судей приятен в общении, а кто — нет, как попасть в Верховный суд и какой суд — первой инстанции или апелляционный — лучше. Более того, говорить вслух о таких вещах неприлично. Не спрашивать же у преподавателя, который выписывает тебе направление на стажировку, хороший ли по натуре человек этот самый судья?

Такого рода информацию можно получить только из социальной сети: надо общаться со студентами, свести знакомство с теми, кто прежде работал на должности секретаря, искать общий язык с преподавателями, которые готовы дать предельно откровенный ответ. К тому времени я успел выяснить, что лучший способ использовать возможности социальной сети — задавать вопросы. Так я и сделал. Эми Чуа сказала, что мне не стоит идти на стажировку к элитному федеральному судье, потому что для моих амбиций это будет не самый перспективный опыт. Однако я настаивал; она сдалась и обещала замолвить за меня словечко перед одним высокопоставленным человеком, у которого были хорошие связи в Верховном суде.

Я собрал все нужные документы: резюме, копию публикации и мотивационное письмо. Хотя, если честно, не знаю, чего я рассчитывал этим добиться. Возможно, хотел удостовериться, что я с моим южным говором и деревенским происхождением и в самом деле студент элитного учебного заведения. Или просто тупо следовал за стадом.