Электрическая Лиза

— Привет из Новогрудка! — Я в отчаянии приложил палец к губам, она закончила недоумевающим, затухающим шепотом: — Я боялась, что попала не в ту квартиру… Там кто-то есть?..

Я знаками показал, чтоб она молча шла за мной, подхватил чемодан и повел Лизу на кухню, закрывая за собой все двери и абсолютно не представляя, что сказать Лизе и как, под каким соусом подать ей сестру.

— Каким чудом, Лизка, как ты здесь оказалась?

— Очень просто — вылезла на первой же станции, в какой-то, прости господи, Вязьме, потом на электричке, а метро фиг, закрыто, денег на такси нет, потом один тип подвез, я никак не могла вспомнить, как называется твое кафе, потом говорю… А кто там? Почему шепотом?

— Угадай, — сказал я.

Лиза посмотрела на меня недоверчиво, пожала плечами, потом усмехнулась и отчужденно произнесла:

— А чего гадать — баба там.

— Не угадала. — Я сел на табурет, потому что ноги дрожали, и постарался придать голосу ироничность. — Там Женька.

Рот у Лизы раскрылся, она испуганно посмотрела на дверь.

— Женька?! — ахнула она. — Ой, мамочки, вот влипли так… Погоди — а что это она не уехала?

— Да вот как-то не получается у вас с отъездами. Билетов не было, пришлось взять на завтра. Но понимаешь, Лизонька, это еще не все. Как бы сказать… Короче, я положил ее на диван, сам лег на раскладушку, а потом так все как-то перемешалось, что… Короче, полный бардак.

— Обалдеть, — помолчав, проговорила Лиза. — Ты что, трахнул мою сестру?

Я виновато кивнул.

— Не может быть, — сказала она. — Эту непорочную стерлядь? Ты ее бил, да? Поил? Пытал? Стихи читал, да? Нет, ты поделись опытом, город-герой Минск тебя не забудет!

— Лиза, — сказал я умоляюще, — Лизонька. Ты же знаешь, что мне никого, кроме тебя, не нужно.

— Теперь знаю. — Она хихикнула, притом как-то нехорошо. — Обалдеть. Прямо Ромео и Джульетта. Стоит выскочить на пару часиков, как тут уже трахают твою сестру.

Мне давно не было так скверно и удрученно: пацанка, мотылек, акробаточка, она полночи прыгала с поезда на поезд, чтобы в конце напороться на такое дерьмо, как я. Поделом тебе, говорил я себе. Поделом.

— Я спать хочу, — сказала Лиза. — Тащи сюда раскладушку. Или нет: иди, ложись к Женьке, я лягу на раскладушку в вашей комнате. А утром посмотрю ей в глаза.

Я сказал, что исключено. Сказал, что она ляжет со мной. Лиза помотала головой и сказала, что она очень устала и хочет спать — если можно, одна, а если нельзя, она поспит на бульваре.

— Хорошо, — сказал я. — Будь по твоему.

— Скажи ей, что пришла какая-нибудь твоя подруга, соври что-нибудь, хорошо? А утром представишь друг другу — о'кей? — загорелась Лиза, глазки ее ожили, она повеселела и даже чмокнула меня в щечку, провожая на дело.

Я пошел в комнату, с горя чувствуя себя роботом, а не человеком, и лег рядом с Женей.

— Это ты? — Она схватила мою руку и прижала к груди; с четкостью автомата я зафиксировал, что форма номер один — лифчик и трусики восстановлена. Таким образом, на всех фронтах наши войска откатывались к исходным позициям. — Кто там пришел?

Я сказал, что пришла одна моя знакомая, она поссорилась с родителями и переночует на раскладушке. Женя опечаленно вздохнула. Вскоре вошла эта моя знакомая, скинула в темноте платье, которое я на месте Жени узнал бы по шороху, улеглась на раскладушке и замерла. Женя, прикорнувшая у меня на груди, минут десять лежала спокойно, потом стала вжиматься в меня всем телом и наконец оседлала бедро — совсем стыд потеряла девушка. Дрожь ее чресел взволновала бы даже робота, так что руки мои сами, автоматически помогли ей избавиться от формы номер один. С приятелем моим, который был не только тупоголов, но и прямолинеен, у Жени завязалась очень такая нежная дружба. Они были достойны друг друга, подозрительно мирное посапывание на раскладушке их совсем не смущало; Женя, та вообще все больше походила на бронепоезд, на всех парах набирающий скорость. Приятель, дубина эдакой, тоже был хорош. Сказать откровенно, мне все это дело было не по душе — душа моя лежала, если так можно выразиться, ближе к раскладушке и даже НА раскладушке, я честно тормозил и сопротивлялся, отдавая, впрочем, себе отчет, что «нам бы день простоять да ночь продержаться» с таким Мальчишом-Плохишом, как мой приятель, не получится ни за что. Женя постанывала и клокотала, намерения ее определились как самые серьезные, так что наша любовная игра приняла несколько атлетический характер. В конце концов, сдавшись, я уложил Женю на обе лопатки. Стон ее был так густ и сочен, что полностью покрыл скрип раскладушки — я не успел отпрянуть, как Лиза, бесенок, навалилась на меня сверху, прошипела «ну, погоди!», потом укусила за ухо, пребольно, оторвала от Жени и увлекла на себя.

Женя с визгом отпрянула к стене.