Электрическая Лиза

И опять я уснул, и почти тотчас Женя сползла с дивана, я тоже сполз, мы поползли по ковру навстречу друг другу, следя, чтобы каждый прополз равное расстояние до другого, и мы по-звериному поглядывали и порыкивали друг на друга. Этот бред смыла реальная возня на диване: Женя сняла лифчик, сунула его под подушку и перевернулась на другой бок. Впрочем, я уже ничему не верил, тем более, что на диване опять началась возня, только на этот раз работали в четыре руки; приглядевшись, я обнаружил на диване обеих сестричек, Женю и Лизу. Удивляться было бессмысленно — такая замысловатая выдалась ночка — оставалось только следить за происходящим во все глаза. Славная эта парочка могла бы заняться акробатикой или синхронным плаванием, столько головокружительных трюков привнесли сестрички в лесбийские игры; любуясь их слаженностью, трудно было однозначно ответить, спорт это или искусство. Мне снилось, что я лежу на раскладушке и притворяюсь спящим, в то время как девушки распаляют друг друга и с вожделением поглядывают в мою сторону… Нет, ты слишком жесток с этими нежными, теплыми, розовыми созданиями, ты слишком долго испытываешь их терпение; должно быть, они думали о том же — мысли у нас были общие, как вода в сообщающихся сосудах потому что замерли там, на диване, огорченные моей бесчеловечностью, и одеяло, покрывавшее девушек, картинно сползло на пол… Вдруг я отчетливо, с замиранием сердца понял, что шорох сползающего одеяла идет не из сна, а как бы со стороны, из реальной ночи — открыл глаза и увидел невероятное: одеяло действительно сползло на пол, а сама Женя, в одних трусиках, лежала передо мной во всей красе, как большой именинный торт… Это очень походило на очередной бред. Я понимал, что надо встать, иначе она обидится и замерзнет, но тело словно вросло в несчастную раскладушку — нет, тут что-то было не так — я не мог сдвинуться с места; наконец сделал отчаянное, решительное движение — и в очередной раз проснулся.

Часы показывали половину третьего. Я сел, прислонившись спиной к книжному шкафу, и крепко задумался. Женя спала. Для меня же, надо понимать, единственным шансом уснуть было нарваться на ее решительный, недвусмысленный, прямой и желательно грубый отказ. Ну, конечно, я так и знал, что все закончится этим. В нашем деле без унижения не обходится. Это днем она дура, а я начальник Генштаба, а сейчас она женщина, Гея, матерь-земля, она будет лежать, раскинувшись на диване, и ждать, пока ты не начнешь суетиться и припадать, да еще подумает, чего ей хочется, тебя или огурчиков с медом… Надо было решаться. Я сидел и решался.

— Не спиш-шь? — вдруг спросила Женя, растягивая мягкий шипящий звук.

— Не-а, — ответил я недоверчиво.

— А что так?

— Думаю.

— О чем?

— О тебе. А ты?..

Она вздохнула.

— Поспишь тут… Стонешь, дергаешься… Я уж хотела подойти, лоб потрогать — не заболел ли…

— Ах, Женя! — сказал я навзрыд. — Должно быть, я всерьез заболел, раз лежу и думаю о тебе! Потрогай мне лоб… — Я перескочил на диван и склонился над Женей, она выпростала руку, чтобы потрогать лоб, но я запротестовал: Нет, не рукой, надо губами, — и неожиданно для себя поцеловал ее в спекшиеся, заспанные губы. — Только так можно вылечить, — добавил я, целуя еще раз, и еще что-то бормотал, неразборчивое, но убедительное, должно быть, потому что Женя вдруг вздохнула полной грудью, обвила мою шею горячими руками, по сравнению с которыми я был холоден, как ледышка, и прошептала:

— Иди ко мне… Иди ко мне, милый… Милый, иди ко мне…

6

И случилось так, что я оконфузился. Иначе говоря, потерпел блистательное поражение (как в Лизином имени бил разряд электричества, так и поражение естественно вытекало из имени ее старшей сестры). Женя оказалась слишком томной для меня женщиной, ее спелая, горячая грудь оказалась сладостной невыносимо, и чрево ее было налито медом, короче — куда уж короче, вот беда! — только я вошел в нее, как тут же и вышел; допекли меня мои эротические сны. Громкие, томные стоны Жени раздирали слух — это был стон-мольба, это стенало и молило о помощи живое существо, которому я, к стыду своему, был бессилен помочь. — Подожди, Женечка, — бормотал я. Подожди, девочка. Все будет хорошо, мне просто надо перевести дух. Потерпи, Женечка…

Женя, однако, не собиралась терпеть и обрушилась на меня таким водопадом страсти, такими каскадами ласки, что я возродился из пепла в пламень почти на глазах, как в мультике — и тут прозвенел звонок. Один, потом другой. Звонили в дверь. Со стоном отпрянув от меня, она лихорадочно, с каким-то испуганным подвыванием стала искать в развале постели свои трусики — я еще только соображал, стоит ли открывать, и это дурацкое подвывание по сути решило дело.

— Послушай, Женечка, возьми себя в руки. — Звонок опять затрещал. — Это кто-нибудь из моих приятелей. Сейчас я им дам от ворот поворот, ты только не паникуй, пожалуйста… Для верности я поцеловал ее, уложил, сам натянул трусы и пошел открывать. За дверью — сюрприз не для слабонервных — с чемоданом в ногах стояла Лиза. Увидев меня, она облегченно вздохнула.