Электрические тела

– Я могла бы уйти на танцы, - сказала она презрительно. – Вот что мне следовало бы сделать.

– Я бы ревновал, – сказал я.

– Что ты, что Гектор.

На ее лице не было ничего, кроме отвращения. В тот момент я вдруг понял, что, в отличие от многих женщин, она не боится мужчин – нисколько. Возможно, именно это так меня возбуждало.

– Он очень ревнивый? – спросил я.

– Он знает, что я делаю, – сообщила мне Долорес, проводя пальцами по волосам. – Я кое-что делала, знаешь ли. Он об этом не знал, но он об этом знал, если ты понимаешь, о чем я.

– Например?

– Тебе незачем это знать, – ответила она озлобленным голосом. – Это не похоже на дамочек из твоей конторы, не похоже на твою жену.

Я ничего не сказал.

– Хочешь знать самое плохое?

– Конечно.

Она всмотрелась мне в лицо, проверяя, искренен ли я.

– Наверное, если мы останемся вместе, тебе следует знать кое-что. Но тебе это не понравится.

Я устал, перенервничал на работе и волновался из-за того, что ждет меня там на следующий день: мне нужно было подготовиться к прибытию разработки «Нью Медиа», связаться с Ди Франческо, понять, что означало присутствие Президента на совещании по компьютерным системам. И я все еще не сказал Долорес о том, что Гектор ее ищет. Все эти события захлестнули меня. Но я понял, что Долорес готова рассказать мне все, и я был опьянен ее таинственностью.

– Расскажи мне, Долорес, – попросил я. – Я выдержу.

– Тогда нам лучше подняться на крышу и захватить того вина, – сказала Долорес. – Если ты и правда хочешь это услышать.

– Я делала вещи, которых делать было не надо. Я не жалею об этом, понимаешь? Но все равно мне не надо было этого делать. Это случилось тогда, когда мы с Гектором повздорили. Я раньше считала, что Гектор сильный. – Ветер развевал волосы Долорес. – Я думала, как мне повезло, что я его заполучила. Он был мачо, сильный, уверенный в себе, понимаешь? Но я ошиблась. Я была слишком молода, чтобы это увидеть. Это была его лучшая сторона. Когда Гектору было двадцать четыре, он был в лучшей своей форме. – Она улыбнулась. – Он постоянно меня трахал – это было словно дыханье. Мы даже делали это за три недели до родов, хотя врач не велел. Но потом у нас возникли затруднения.

– Какие?

– Просто... с деньгами и все такое. Ему трудно было удержаться на одной работе, он был постоянно недоволен. Он связался с девицами, которые толклись в соседнем баре. Не думаю, чтобы он действительно что-то сделал. Но я была зла, понимаешь, а он не обращал на меня внимания. Я была вроде как недовольна всем.

По словам Долорес, она делала покупки в угловом магазинчике, когда заметила несколько пожарных машин у жилого дома невдалеке, и пошла в ту сторону, ища взглядом дым или огонь. Когда она подошла ближе, то стало ясно, что ничего особенного не происходит, просто несколько пожарных-ирландцев стояли у машин в огнеупорных костюмах и высоких резиновых сапогах, завернутых до колен, чтобы видны были написанные на внутренней стороне имена. А командир отряда что-то проверял. Один из пожарных отсоединял рукав от гидранта, и она спросила у него, что случилось.

– А, ничего особенного, – отозвался он, не поднимая взгляда. – Просто какой-то старик курил в постели. Огня почти не было. Ничего делать не пришлось.

Пожарный снял толстую прорезиненную желтую куртку и работал в синей футболке с аббревиатурой нью-йоркской пожарной службы на спине. Долорес смотрела на его мускулистые руки. И ее пронизала странная искра желания: она поняла, что ей хочется, чтобы он кое-что с ней сделал. Он отсоединил рукав от гидранта.

– Совсем маленький пожар? – спросила она.

Пожарный выпрямился. Он оказался типичным бруклинским ирландцем, крупным мужчиной с густыми короткими волосами и ярко-синими глазами, у которого в будущем отрастет живот, – но сейчас ему было лет двадцать семь – двадцать восемь. Он посмотрел на нее:

– Ага. Как тебя зовут?

– Долорес.

– Что, Долорес, хочешь потрахаться?

Она потрясенно уставилась на него.

– Дело ведь в этом, так? У меня сейчас нет времени разговаривать, но, насколько я вижу, дело в этом. Ты чертовски красивая баба. Когда я возвращаюсь со смены, то проезжаю мимо этого угла, в десять часов. Так что если хочешь встретить меня тут в это время, давай.