Электрическое тело (ЛП)

У подножия лестницы беспорядок, паутина, но на грязном полу есть четкая протоптанная тропинка и царапины на стенах. Я делаю несколько шагов к другой двери. Эта делана под дерево, но я так подозреваю, что она сделана из стали. Клавиатура поддается вместе с дверью - это «комната страха», которая есть почти в каждом доме на Мальте еще со времен Гражданской войны.

Но она не заперта. Я толкаю ее обеими руками.

Из комнаты льется свет, на мгновение ослепляя меня. Эта комната, в отличие от грязного, захламленного подвала, стерильна и ярко освещена стальными и флуоресцентными лампами. Все это напоминает мне комнату моей матери в нашей квартире — та тоже бывшая «комната страха» и тоже была загромождена больничной утварью. Я вспоминаю по рассказам, что Ксавье учился на медицинском факультете - этот стол, заваленный документами и диаграммами, должно быть, принадлежал ему. Шкафчики над ним забиты медикаментами первой и экстренной помощи, но я не сосредоточилась на них.

В центре комнаты находилась металлическая каталка, длинная хромированная плита на колесиках.

А к ней была привязана Акила.

Глава 53

Я касаюсь рукой Акилы, обернутую в сдерживающую технологическую фольгу. Ее тело теплое, она выглядит спокойной, спящей. От моего прикосновения ее тело дергается.

- Проснись, - шепчу я. А потом громче: - Проснись.

Язык болит, глаза горят от непролитых слез. Ирония не ускользнула от меня; эхо тех же самых слов отдается в моем сознании из снов моего отца.

Я прижимаюсь щекой к щеке Акилы и шепчу ей на ухо: - Проснись.

Я чувствую движение.

Мое тело откидывается назад, мгновенно настораживаясь.

Акила открывает глаза и смотрит на меня. На мгновение я не вижу ничего, кроме ярости и убийства. А затем она моргает и ее лицо смягчается.

- Элла? - шепчет она.

- Акила?! — я бросаюсь к ее скованному телу и обнимаю ее. - Это действительно ты? - спрашиваю я.

- Что происходит? - Акила пытается пошевелить руками и ногами, но не может.

Мой разум пустеет. Что я ей скажу? Если она только что проснулась от этого странного кошмара, какие слова использовать, чтобы рассказать, что настоящий кошмар только начинается?

- Что ты помнишь? - мягко спрашиваю я.

- Я была на лунной базе, - Акила оглядывается, ее глаза закатываются, она пытается увидеть больше. - Я в лазарете?

- Нет, - тихо отвечаю я.

Акила молчит мгновение.

- Нет, я так не думаю, - ее глаза ищут мои. - Но я помню… стычку. Отступающие повстанцы атаковали нас. Они сказали - что когда меня назначили на год военной службы, они сказали, что не будет никакого насилия, никаких сражений. Но они солгали. Драки происходили все время - только на окраинах, где большая часть общества этого не замечала.

Я сжимаю ее пальцы.

- Почему я связана? - спрашивает Акила.

- Что еще ты помнишь?

Она закрывает глаза. - Кажется, мне было больно, - говорит она. - Я помню боль.

Ее глаза широко распахиваются. - Поэтому я не могу пошевелиться? Я больна? Они отправили меня обратно на Землю? Или мы все еще на Луне? Как ты сюда попала?

Я открываю рот, но по-прежнему не знаю, что ответить.

А потом Акила говорит:

- Я хочу к маме, - слова, произнесенные почти шепотом, но в них такое волнение, такая отчаянная тоска…

- О, Акс, - шепчу я.

Она встречается со мной взглядом, пронизывающим меня насквозь. - Я ранена? Поэтому я не могу двигаться?

Я качаю головой.

- Тогда почему?

- Это… - мой голос срывается. - Я имею в виду, тебе было больно. В некотором смысле. Это трудно объяснить.

- Пожалуйста, Элла, пожалуйста. Пожалуйста. Помоги мне. Я хочу встать.

Моя хватка на ее пальцах соскальзывает. - Не могу, извини, не могу… — шепчу я.

- Пожалуйста.

Я делаю шаг назад, по-прежнему качая головой. На глаза наворачиваются слезы.

- Элла, - произносит она мое имя с тоской.

Я наклоняюсь ближе и смотрю ей прямо в глаза. Глаза - это «окна в душу», так всегда говорил папа.

А ее глаза - линзы. Я вижу, как расширяются и фокусируются фальшивые зрачки, вижу блестящее стекло на поверхности. В этих глазах есть свет, но это не ее душа… она сделана из лампочки.

Я чувствую тот самый момент, когда принимаю тот факт, что передо мной не мой друг, и я вижу тот самый момент, когда она осознает это.

Ее тело дико дергается, бьется о металлическую каталку, натягивая ремни из фольги. Поток злобных проклятий следует мне вслед, когда я отскакиваю от нее.

- Я освобожусь и оторву тебе голову! - кричит она, ударяясь головой о каталку с такой силой, что вминает металл. Ее судорожных движений достаточно, чтобы заставить каталку двигаться, царапая кафельный пол.

В этом существе нет ничего от моего друга. Все, что было до этого — эти тихие слова, замешательство - все это было лишь уловкой, чтобы попытаться обмануть меня и заставить освободить ее.

Ксавьер врывается в комнату, хватает со стола бутылку и посылает облако бледно-зеленого тумана в лицо Акиле. Кажется, это успокаивает ее - или, по крайней мере, замедляет - достаточно на долгое время, чтобы он смог воткнуть иглу от капельницы ей в руку. Вскоре ее тело становится и вовсе неподвижным.