Электрик

– О ком вы говорите? – Маша ничего не могла понять. Единственное, что поддалось ей, так это то, что кто-то где-то снова умер. Ох, как много смертей!

– Тоня Деревянко, – ответил Костя.

– Это еще одна рыженькая! – воскликнула Стрельцова. – Вот видите, – не скрывая радости, залепетала девушка, – Володя, значит, и ту не убивал!

– Машенька, мы это уже выяснили. Твой Паровоз никого не убивал. Всех убивает призрак Электрика…

– Что? – Дима ошарашенно смотрел на Пришвина и Стрельцову. – Какой призрак?! Какого черта вы притащили меня в эту глухомань?! Черт, да вы даже не знаете, кто за нами охотится! – Колтун будто проснулся, и его трясло от напряжения. И теперь ему не было так спокойно. Тот, уверенный, тип внутри него куда-то делся, и мысли о норе с дичью выветрились из сознания напуганного мальчишки.

* * *

Федор Ильич Звягин ни на миг не забывал ту проклятую ночь. Ночь правосудия. Он был человеком верующим и знал, что, несмотря на необходимость, убийство человека грех и наказание неотвратимо. Федор никогда не думал, что это коснется его сына. Первой мыслью было: это подражатель. Чертов подражатель убивал их детей. Только так можно было объяснить и десятилетний промежуток, и сами смерти.

Федор обзвонил всех и предложил встретиться в кафе. Он специально выбрал кафе, в котором работал его сын. Его мальчик. Десять лет назад Звягин был соучастником преступления, смертного греха, чтобы уберечь своего малыша. Не уберег. Никого не уберег.

Он сидел в машине напротив «Альбатроса». Уже вошли Масюк и Деревянко. Почти не изменились. Немного осунулись, но и он ведь не молодеет. Федор наблюдал за входом. Он не виделся с бывшими сослуживцами десять лет. Каждый из них занимался своим делом. У Федора были мысли позвонить Малышевой или Курагину, но он отбрасывал их – не хотелось ворошить это дело.

– Шуки, – кровавая пена изо рта. Кожа на голове начала лопаться, и теперь Мансуров походил на гидру с множеством кровавых змей вместо волос.

– Шуки, – повторял человек при каждом уколе приспособлением, придуманным им же. Его трясло, конечности двигались сами по себе, отказывались слушать приказы мозга. Мансуров прыгнул на прутья решетки. Гвоздь, прикрученный к одной из палок, с хрустом вошел в грудную клетку, и мужчина взвыл. Глаза выкатились, казалось, еще чуть-чуть, и они лопнут, словно желтки глазуньи у неумелого кулинара.

– Шуки! – крикнул он, и еще четыре «жала» вошли в его тело. Мансуров упал, все еще содрогаясь. Тишину нарушали хлюпающие звуки, будто кто-то бежал по залитому водой полу. Мужчина дернулся, и на его лице засияла блаженная улыбка. Скрученная рука в последний раз хлопнула по воде красного цвета, словно бегущий сделал последний шаг и замер.

Замер в ожидании, чтобы вернуться в лице подражателя.

Звягин не хотел ворошить «грязное белье» до последнего. Видит бог, он не хочет этого и сейчас. Теперь, собрав их всех, Федор надеялся придумать, как спасти оставшихся в живых.

Он увидел Малышеву, вошедшую в кафе вслед за супругом. Пора. Звягин заглушил двигатель и вышел из машины. Он очень нервничал, как и в ту ночь, будто ему предстояло сделать что-то отвратительное, что-то, что будет мучить его всю оставшуюся жизнь. Федор еще не знал, к какому решению они придут, но что согласится с любым коллективно выбранным, был уверен. Даже если они предложат поймать подражателя и поджарить, как и Электрика. Их ничто не сможет остановить, даже если придется еще раз пережить проклятую ночь.

* * *