Электрик

Паровоз делал то, что до этого ему приходилось делать лишь однажды. Тогда он попал в бригаду к опытному электрику, и они… Черта с два, они! Он один под чутким руководством того самого электрика перебрал (тут можно было сказать, собрал, потому что, как известно, переделывать за кем-то хуже, чем делать заново) главный щит на семьдесят автоматов, нарастил кабель и собрал электрощитки в бане и гараже. На все это ему понадобилось чуть больше двенадцати часов. Сейчас он чувствовал себя точно так же, как и в тот день. Руки слушались, голова была светлой, и чье-то присутствие не покидало ее. Будто невидимый наставник стоял за спиной и контролировал процесс восстановления всеми забытой щитовой. Не подталкивал, как это было, например, на дачах, а просто следил. Тем более Володе нравилось то, чем он занимался. Он отучился пять долгих лет на инженера-электрика, а вместо работы с документами и людьми предпочитал возню с автоматами, проводами и пускателями. Однажды главный энергетик, застав его за возней с кабелями, с укором напомнил ему, что он инженер-электрик. Это все равно как если бы он назвал его жопой. Оба слова были звучными, но, как ни странно, никакого отношения к Тутуеву не имели. Он учился на инженера, чтобы успокоить бабушку, хотя еще на третьем курсе после десятимесячного обучения в ПТУ на электромонтажника силовых сетей для себя решил – этих знаний ему будет достаточно. Монтаж был его коньком. Пусть он многого еще не понимал, но знал, что, несмотря на недостаток времени, у него все получится. Вова спинным мозгом чувствовал – наставник доволен.

Владимир взял ключ на тринадцать и начал затягивать гайки. Уверенность в правильном сборе цепи росла с каждым оборотом ключа.

К полуночи все было готово, и только теперь Вова почувствовал страшную усталость и жуткий голод. Добряка он нашел под лестницей. Старик мирно похрапывал. На нем расположились три огромные крысы. Твари настолько обнаглели, что при приближении Володи попытались сначала напугать его, оскалив свои мерзкие морды. Но, увидев, что человек не из пугливых, ретировались так быстро, как только им позволили их жирные бока.

Перед стариком валялись открытые консервные банки. Даже если Добряк и оставлял из солидарности бродяг (хотя Вова был уверен, что таковой не существует) что-то ему, то крысы плевать хотели на людей, тем более на людей без определенного места жительства. Банки были пусты.

Володя подошел к спящему старику, похлопал по его карманам. Кроме початой бутылки самогонки там ничего не было. Вова сделал глоток, закрутил крышку и положил бутылку во внутренний карман куртки, вышел в холл и посмотрел вверх, на люстру. У него было еще много работы. Утром, когда он первым делом проверял, есть ли напряжение на вводных шинах, он нашел несколько ящиков со всевозможными лампами. Там были и лампы накаливания, и люминесцентные, то есть там был полный комплект для освещения этого здания. Но тогда они ему были не нужны. Его больше беспокоило наличие «напруги». И она там была. Напряжение каким-то чудесным образом доходило до рубильника. Тутуев изучал электроснабжение и поэтому не верил в подобные чудеса. ДК был присоединен к понижающему трансформатору шлейфом, и отключение этой линии было невозможно. Поэтому было решено отключить рубильник. Но, судя по всему, этого им было мало, и они решили раскурочить щитовую.

Володя вытащил коробку с лампами накаливания, взял десяток, прошелся по зданию и вкрутил там, где они должны были быть. Теперь все готово для проверки. Он глотнул из бутылки, убрал ее и вошел в щитовую. Посмотрел на рубильник, потом на автоматы, теперь расположенные аккуратными рядами друг над другом.

«Безопасность прежде всего», – промелькнула странная мысль в его голове.

Раньше, еще курсе на третьем, слово «безопасность» вызывало ассоциации с сексом и презервативами. Теперь это же слово заставляло облачаться в куда более плотную резину. Он не верил, что в случае прикосновения к оголенной шине перчатки как-то помогут ему (хотя с кондомами та же самая ерунда), но надевал их всегда. Володя взял перчатки со стола и надел их. Потом подошел к рубильнику и, зажмурив глаза, поднял его. Медная планка жестко села в губках. Слабая вибрация прошлась по рукоятке и отдалась в руке Володи. Он дернулся, но треска или взрыва за вибрацией не последовало.

Цепь была собрана без каких-либо ошибок.

* * *

Диму уложили спать в отдельную комнату. Парень все время плакал. Не навзрыд, как дети, а тихо. Слезы лились из незрячих глаз. Все вопросы о случившемся Игорь решил оставить на потом. Труп Паши Костя положил на террасе. Там было достаточно холодно, чтобы тело не начало разлагаться. Савельев заглянул к ребятам. Кулешов пришел в себя и злобно смотрел на Олю и Машу. Девушки, не обращая внимания на парня, о чем-то шептались. Игорь кивнул своим мыслям и вышел. Пришвин сидел на кухне.

– У тебя здесь курить можно? – спросил он, когда вошел Игорь.

– Кури, – ответил Савельев и сел напротив.

– Я не пойму, что мы сделали не так, – произнес Костя, выпустив струю дыма изо рта.