Электронный бой

В участке же по-прежнему тихо. Дежурный полицейский долистывает журнал, пару раз задержавшись на страницах, где аппетитные девахи рекламировали… не важно – что, главное, присутствовали в кадре. Мусенир запихивает журнал в стол, щелкает пультом, находит канал, где идет какой-то старый боевик. Прибавляет звук.

Мусенир любит такие фильмы, где нет долгих завернутых разговоров, зато есть крутые мужики, красивые телки, и все просто и понятно – кто свой, а кто чужой. И вся интрига в том, кто из друзей главного героя не доживет до финала. Он бросает косой взгляд на клетку – принесло же этих чудиков именно сегодня. Почему не завтра?

Он не заметил, что паренек, задержанный за прогулки в парандже, сидит весь ни жив ни мертв от страха – и во все глаза пялится на своего соседа по клетке. И, наверное, давно начал бы звать на помощь, если бы не знал, что это бесполезно. А вот сосед его сидит спокойно, оглядываясь по сторонам и что-то прикидывая. И выглядит уже не настолько пьяным, как несколько минут назад.

Тахир пытается отвести глаза от мужчины, сидящего напротив, но не может. Ему страшно, очень страшно – он хорошо помнит, как легко и безжалостно этот блондин со своим напарником, похожим на индонезийца, захватил Паркера, несмотря на всех его охранников. Но Паркер, похоже, откупился – а как откупиться ему, когда все деньги или то, что он мог бы продать, остались в сумке, украденной мотоциклистом. Сейчас у Тахира нет ничего, кроме этой треклятой паранджи. Как же быть? «Остается только ждать, – обреченно думал он, – когда все это закончится».

Лавров, который пришел к выводу, что полицейский уже достаточно расслабился, чтобы больше бороться со сном, чем следить за своими подопечными, поднимается с нар и делает шаг к решетке. Он успевает заметить испуганный взгляд парня, но тот остается сидеть неподвижно. «Правильно, мальчик, не вмешивайся, – думает Батяня, – ты уже и так натворил дел». Майор, который выглядит все еще пьяным, стучит по решетке, привлекая внимание дежурного.

– Эй! Эй! Офицер! Офицер! Можно вас, офицер? На минуточку, офицер!

Мусенир недовольно поворачивает голову – в фильме как раз начался какой-то явно ключевой эпизод – и видит у решетки туриста. Ну чего ему надо? В уборную, что ли, приспичило? Так нечего было на крыльце мочиться – мог в кусты отойти, недалеко ведь было. В крайнем случае мог просто на другую сторону улицы перейти да там нужду справить… Дежурный пытается игнорировать крики, но турист упорствует, продолжая привлекать его внимание. Мусенир поднимается со стула, с сожалением бросает взгляд на экран – не запись ведь, назад потом не отмотаешь – и идет к клетке. Сердито смотрит на виновника своего беспокойства:

– Чего тебе? Учти, я плохо понимаю по-английски, так что подбирай слова.

Белый смотрит на него виновато, заискивающе улыбаясь:

– Простите, офицер. Я был не прав. Погорячился. Может, вы меня отпустите? Мне не нужны неприятности.

– С какой стати я должен тебя отпускать? – ухмыляется Мусенир. Что ни говори, а власть – приятное ощущение. – Мне тоже не нужны неприятности.

– А какая сумма могла бы компенсировать ваши неприятности? – вкрадчиво спрашивает турист.

А что, и правда не дурак – делает вывод Мусенир, понимает, что за все надо платить. Хорошо, пожалуй, что я его не оформил. Хотя…

– …Скажем, тридцать долларов? – продолжает развивать свою мысль блондин, вытаскивая из кармана деньги.

А у него там явно больше, чем он предлагает, понимает дежурный. Вот черт, надо было его обыскать, запоздало спохватывается Мусенир и говорит:

– Пятьдесят долларов. Тогда я тебя отпущу.

Рука блондина замирает на полпути к решетке.

Черт, а вдруг передумает и предпочтет до утра посидеть да штраф заплатить, испуганно пугается Мусенир, видя, как тает перспектива подзаработать. Штраф-то куда меньше даже предложенной им суммы. Вот только знает ли турист об этом? Может, согласиться на тридцать? Деньги лишними не будут. Нет, не пойдет – еще решит, что полицейского легко купить… А если деньги взять и все равно оформить парня? Он же пьяный, ничего потом не докажет. Черт, еще этот любитель женской одежды… Не настучал бы потом…

И тут блондин, с явным сожалением глядя на деньги в своей руке, вдруг соглашается:

– Хорошо, пусть будет пятьдесят. Только отпустите.

Дежурный делает шаг к решетке, поднимая связку ключей левой рукой и протягивая правую к прутьям:

– Сначала деньги, потом открою.

Лавров смотрит на хитрую рожу полицейского, прекрасно понимая, что это еще вопрос – откроет ли. Вполне ведь может взять деньги и не выпустить. Задержал ведь пьяного. Протокол еще наверняка не составлял. Уверен, поди, что никто ничего не докажет.

Майор убирает остальные деньги в карман и протягивает зажатую в пальцах купюру сквозь прутья решетки.

Полицейский, отведя руку с ключами, тянет другую руку навстречу деньгам.

Внезапно пальцы, удерживающие такую желанную бумажку, сжимаются в кулак, который устремляется прямо к переносице Мусенира. Он приближается с такой быстротой, что Мусенир не успевает отклониться. Кулак врезается в переносицу полицейского, и тот наконец понимает смысл выражения «искры из глаз» – мир для него исчезает в ослепительной вспышке, которая тут же сменяется беспросветной чернотой. По крайней мере, на какое-то время.

Тело, временно утратившее связь с мозгом, опрокидывается навзничь и с глухим стуком валится на пол. Пальцы, державшие ключи, разжимаются, и связка, покувыркавшись в воздухе, со звоном падает на бетонный пол.

Лавров с досадой смотрит на ключи, которые падают слишком далеко от решетки, чтобы до них можно было просто дотянуться рукой. Хорошо хоть этот боров не оказался между решеткой и ключами. Майор вытаскивает из штанов ремень. Хорошая у ремня пряжка. Он садится на корточки у прутьев, просовывает между ними руку с ремнем. И, тщательно прицелившись, бросает…

Мимо. Пряжка с лязгом ударяется о связку, но соскальзывает с нее. Еще бросок… Опять неудача. Пряжка звенит по полу, упав рядом с ключами. Майор подтягивает ремень, снова бросает…