Элемент 68

В тот Новый год отчислили с факультета лишь двоих. С очень расплывчатой формулировкой: «За нарушение учебной дисциплины». По факту, за то, что из окна второго этажа громко болталась студентка. И даже не из-за громкой студентки, а из-за ее ботинка, упавшего на голову проверяющему. То ли девушка вылезла из окна на спор, то ли из пьяной удали хотела перебраться на бетонный козырек над главным входом – теперь уже сложно вообразить, что могло прийти в голову выпившей третьекурснице. Тем более если она занимается в секции альпинизма. Факт остается фактом: двоих собутыльников, которые удерживали ее за руки и пытались затянуть в комнату, от учебы отстранили. Попал в список на отчисление и Баграт – как хозяин комнаты. К счастью, выгоняли тогда лишь на год, с одновременным направлением бойцами в постоянно действующий студенческий строительный отряд. По существу, приговорили к году принудительных работ на благо родного вуза. В молодости подобные несчастья переживаются легко, через пару недель все в той же комнате провожали товарищей отбывать трудовую повинность в глубокое Подмосковье.

Ни комсорга, ни Анастасии, как установили позже, на момент новогоднего дебоша в комнате не было. Разбирая проступок нарушителей на расширенном заседании комитета комсомола, влиятельный супруг Анастасии хмурил брови, задавал сердитые вопросы и осуждающе качал головой. Баграт на все вопросы отвечал по существу, имена присутствующих вспомнить затруднялся и поэтому отделался легким выговором, даже без занесения в личное дело. В отличие от честного Арнольда, которого память подвела, он комсорга на дебоше вспомнил и тем собственную участь только усугубил.

Отчисленные за новогодние безобразия в институт, кстати, так и не вернулись: один предпочел коммерцию, а Арнольд перевелся поближе к дому – в Рижский институт гражданской авиации.

После института Алексей с Багратом редко встречались, но часто перезванивались. Продавали друг другу несуществующие вагоны сахара, серые партии видеодвоек и грузовики «двести восемьдесят шестых». Выстраивали невероятные цепочки, выторговывали себе откат натурпродуктом. Клялись в честности и полном доверии к собеседнику, но телефон следующего в цепочке посредника сообщать отказывались категорически.

Уже к пятому курсу Баграт был директором десятка фирм, и к нему обращались друзья, если надо было обналичить деньги, получить справку на вывоз валюты, растаможить автомобиль – иными словами, провести операцию, не то чтобы запрещенную законом, но предписанную к исполнению в таком неудобном виде, что соблюдение официальных инструкций становилось практически невозможным.

Алексей ни разу на посредничестве и «серых» операциях не заработал, устал от призрачных миллионов и стал строить свой бизнес по копеечке: сам приторговывал на рынке, потом расставлял по лоткам первокурсников, открыл пару палаток. Поднимал бизнес осторожно – на территории закрытых институтов и предприятий.

Начал Алексей со своего родного вуза и процветал на охраняемой территории пару лет, пока жадный проректор не удвоил арендную плату. Алексей столько платить не мог, и проректор прикрыл лавочку, отомстив несговорчивому коммерсанту увольнением за прогулы – Бальшаков числился сотрудником монтажного управления. Испорченную трудовую книжку было жалко – Алексей подрабатывал то здесь, то там с первого курса, и месяцы случайных работ сложились к пятому курсу во вполне солидный стаж.

В город Алексей вывел бизнес в начале девяностых, в сопровождении вполне уважаемых людей, так что мелкая шпана торговле не мешала. С уважаемыми людьми, и даже, не всуе будь помянут, с майором, познакомил Алексея тот же Баграт, который обзавелся очень весомыми связями через спарринг-партнеров своей борцовской секции.

Десять лет встречал Алексей Новый год чинно, с бизнес-партнерами. Выпив, любили гадать, как все вместе встретят новое тысячелетие. И вот для Алексея век начался в совсем незнакомой компании.

– Знакомьтесь, это Андрей, – заявила Ольга громко и вытянула Алексея в гостиную.

– Андрей – это для близких, – поправил Бальшаков, – в миру я Алексей. До первого брудершафта можете меня так и называть.

– Оригинально! – восхитилась женщина в золотых очках. – А как вы зовете Ольгу?

– Зайчик, – соврал Алексей.

– Вы романтик! – изумилась женщина.

Ольга затолкала Андрея обратно в прихожую. Маленький тамбур был завален шубами, пуховиками и обувью. Тяжелые тупомордые сапоги Алексея стояли у самого входа и уже успели напустить под себя лужу.

– Какой зайчик! – прошипела Ольга.

– А какой Андрей? – возразил Алексей Павлович.

– Вам что, тяжело один вечер побыть Андреем?

– Зачем?

– Ну не могу же я с порога признаться, что в соседнем магазине нашла незнакомого мужика.

К ним втиснулась дама, собранная из полусфер: тяжелый купол волос, налитые щеки, окатыши плеч. Грудные полусферы были утянуты алым вечерним платьем без бретелей. Из жесткого треугольного корсажа торчали ушки серебряного зайца-аппликации.

– Это Марина. Со школы дружим, – представила Ольга.