Элемента.М

- Даже не знаю, учитывая мое состояние, - притворно хмурилась девушка, наблюдая за Дэном, который опустив голову, улыбался, понимая, что спектакль этот она разыгрывала для бабули, хотя и не понимал почему, - И разве что на пару часиков. Отпустишь?

Но Марго уже собралась, и активно включилась в эту игру.

- Только если ты оденешь теплые рейтузы, валенки и меховую шапку. Там же настоящие сибирские морозы!

- Шапку из того зайца, что дед подстрелил во время Первой мировой войны? – уточнила Виктория, - Может мне еще его ружье заодно взять? Для защиты от медведей?

- А я думала, сама хочешь зайцев настрелять, - ответила Марго внучке и обратилась к Дэну совершенно серьезно, - Я расскажу завтра перед вашим уходом что делать, если вдруг у нее будет приступ.

Дэн кивнул, а она развернулась и не глядя на внучку, с невозмутимым лицом поплыла к двери.

- Марго! – неожиданно окликнул ее Дэн. Она остановилась и повернулась к нему, - Спасибо!

И хоть ее брови невольно снова вздернулись вверх от удивления, она снисходительно кивнула и не проронив больше ни слова, вышла.

Когда вечером, Марго зашла пожелать Виктории «спокойной ночи», Виктория неожиданно для себя самой, попросила ее остаться. Что бы ни было, а с бабушкой они были очень близки, а Виктория волновалась перед завтрашней поездкой. Она не знала, чего ей ждать, и ей хотелось поделиться, а еще узнать не было ли у бабушки каких-нибудь видений на этот счет.

- Нет, милая, как я не старалась, но ничего не видела, - сказала она, но Виктория ей почему-то не поверила.

- Неужели совсем-совсем ничего? - не унималась она.

-  Совсем- совсем! А кто тот второй парень, что приходил потом с этим симпатичным мемом? – спросила Марго, включая свет над небольшим столиком, за которым она обычно раскладывала пасьянс.

- Вен, его друг. Я его тоже помню с того Бала, - ответила Вики.

- С того единственного Бала, на котором ты была? – вздохнув, уточнила бабушка, хотя точно знала ответ на свой вопрос, - Почему ты не хочешь больше ездить на Балы?

«Наверно, потому, что мне никто не нужен, кроме этого симпатичного мемо, а он на них не ездит!» - зло подумала Виктория, но вслух сказала совершенно другое.

- Ба, а зачем? Кто возьмет в жёны неизлечимо больную девушку практически при смерти?

- Я не хотела тебе говорить, - сказала Марго, тасуя старую колоду, и тон её голоса стал подозрительно серьезным, - Ведь я каждый день вижу, что сделало с твоим отцом однажды неправильно принятое решение, но, наверно, ты вправе решать сама.

Виктория пристально разглядывала свою бабку, словно специально скрывающую лицо за тенью от абажура. В кругу света над столом были четко видны лишь ее руки с узловатыми пальцами и густо-синими венами, и карты, которые она кидала в три кучки рубашкой вверх. Виктория не знала ни одного пасьянса, который бы начинался такой раскладкой.

- Что именно ты не хотела мне говорить? - спросила девушка.

- Твоя болезнь излечима.

Ни на секунду не замерли её пальцы при этих словах. Карты падали друг на друга с негромкими шлепками целую вечность, но, наконец, закончились. И она снова соединила все три кучки вместе и снова начала их тасовать.

- Я не хотела тебе говорить, - повторила бабка, потому что Виктория не проронила ни звука. И колода с силой шлепнулась на стол и рассыпалась, - Даже не знаю почему не хотела. По многим причинам.

Кресло заскрипело. Она встала и пересела на кровать рядом с внучкой. Теперь Виктория отлично ее видела. Её прямая челка, которую она стригла низко под бровями, считая, что она делает ее моложе, к вечеру растрепалась и торчала в разные стороны. Но так было даже лучше, лицо ее лишилось учительской строгости и выглядело мягче.

- Я ждала, что ты вырастешь. Что повзрослеешь.

- Мне двадцать один, Марго, - напомнила Виктория. И Марго она звала её только когда злилась, - И я могу больше не повзрослеть.

- Да, да, я понимаю. Но мне казалось, у тебя есть еще время. У меня еще есть время. А потом вдруг ты стала одержима этим парнем. И я всё ждала, что это пройдет.

- А если не пройдет? Чего еще ты ждала? – она не повышала голос, но теплоты в нем становилось все меньше.

- Я ждала толчка, знака, сигнала, не знаю, может какого-то знамения, - мучительно сморщилась Марго.

- Ты гадала на это, - догадалась Виктория.

- Да, я гадала, - согласилась Марго, - Ты же знаешь, я всегда гадаю. Но ни разу, ни разу я не получила внятный ответ. А я боялась принять такое решение самостоятельно. Но сегодня я видела, как смотрела ты на этого парня. И боюсь, это сломает тебе жизнь.

- У меня нет жизни, ба, она уже сломана, и все на свете знают, что моя болезнь неизлечима. Но ты только что сказала обратное. Она излечима, но это все равно сломает мне жизнь? И что это меняет? Ничего! Но, будь добра объяснить, что, черт побери, это значит?

Марго тяжело и мучительно вздохнула. И Виктория чувствовала, что страдания ее настоящие.