Элемента.N

Темноволосая женщина, совсем молоденькая, и совсем не такая как на портрете в гостиной. Черные волосы стянутые на затылке обычной резинкой в хвост. Выбившиеся из него пряди она то и дело убирала за ухо, самозабвенно раскрашивая картинку, прикусив нижнюю губу. В домашней одежде, а не в бальном платье, она бросила один цветной карандаш на стол и взяла другой, когда дверь открылась.

Темноволосый и зеленоглазый мальчик лет трёх осторожно заглянул в дверь.

— Мама, что ты делаешь? – спросил он, немного коверкая слова.

— Думаю о твоём будущем, малыш, — улыбнулась она и протянула к нему руку.

— Ты лисуешь? – спросил он, забираясь к ней на колени.

— Рисую, мой ангел, — погладила она его по голове и прижала к себе.

— А мне можно? — малыш стремился во что бы то ни стало освободиться из её объятий и дотянуться до карандаша.

Ева потянулась внутрь комнаты, в которой малыш усиленно черкал по маминому чертежу, и подняла лист, который лежал на полу, у самых её ног.

— Я класиво лисую? – спросил мальчик.

— Очень! — похвалила его мама. — Знаешь, какой это цвет?

— Класный? – спросил малыш, но мама отрицательно покачала головой. — Синий?

— Почти угадал, — улыбнулась женщина. — Это пурпурный. Смесь красного и синего.

И словно что-то почувствовала, обернулась.

И картинка тут же пропала, потому что Ева закрыла её.

— Не нужно было этого делать, — строго посмотрела она на Арсения.

— Прости, я даже не заметил, что вхожу, — извинился Арсений, и вид у него был жалкий, а глаза красные, — Это было сильнее меня. Но почему она тебя не заметила?

— Потому что я – это я, а вам нужно было стоять тихо и не дёргаться, — отрезала Ева.

— Прости, — ещё раз извинился Арсений и схватил со стола лист, который Ева туда положила. — Смотри, даже на копии видно, как я давил на карандаш.

И он протянул рисунок с небрежно почёрканными линиями под словом «пурпур» Изабелле, после того как Ева от него отмахнулась, потому что рассматривала лист, который достала.

— Желто-зелёный – проход без человека, — прочитала она. — Вам это о чём-нибудь говорит?

Изабелла отрицательно покачала головой.

— Сине-голубой — доступ к бессознательному? — продолжала Ева, теперь она посмотрела на Арсения, но он отреагировал также. — Хорошо. Красно-пурпурный — доступ к сознательному. И здесь ещё в скобочках — прошлое, будущее.

И снова только отрицательные качания головой.

— Ясно, — равнодушно подвела итог Ева и свернув листок, засунула его в карман штанов. — Думаю, здесь нам больше ловить нечего.

— Да уж, — вздохнула Изабелла, зло сверкнув на Еву глазами, и мягко погладила своего парня по руке, — Пойдём, Сень! Не переживай!

— Я знал, знал, что мне это не приснилось! Клянусь, я помнил этот момент, когда она сказала, что думает о моём будущем! – возбуждённо повторял Арсений, когда они уже спустились в гостиную и обнаружили там накрытый ужин.

— По какому поводу праздник? – спросила Ева холодно, рассматривая накрытые на журнальном столике закуски.

— Планировался по поводу возвращения с того света, — ответила Изабелла вежливо. — Но я решила переименовать его в твою честь. Ведь я выжила только благодаря тебе.

Девушка посмотрела на Еву с теплотой и надеждой, видимо, она действительно была благодарна, и Ева улыбнулась ей уголком губ.

— Ева, спасибо! – кинулся обнимать её Арсений толи за эти кадры семейной хроники, толи за спасённую Изабеллу.

Она похлопала его по спине в ответ.

— Всё как ты любишь, — пыталась растопить её холодность Изабелла. — Бордо, багет, правда, Камамбер заменили менее вонючим сыром.

— Спасибо, спасибо! – ответила им Ева спокойно, она не была ни рассержена, ни зла, — Жаль только, что я не могу присоседиться к вашему празднику.

— Почему? – не поняла Изабелла.

— Наверно, потому, что у меня нет тела, — натянуто улыбнулась она, — Но в принципе могу с вами посидеть. Правда, вы не будете меня видеть, пока будете пить вино в мою честь, поэтому даже разговаривать будет проблематично. Но думаю, могу потерпеть и это, я то вас видеть буду.

— Ева, прости, — сникла девушка, — я как-то совсем не подумала. И она, опустив плечи, села на диван. — Господи, какая я дура!

— Я могу отправить за тобой машину, — предложил Арсений. — В принципе, минут сорок туда, столько же обратно. Думаю, мы найдём, чем заняться эти полтора часа.

— Нет, Сеня, нет, ты не понимаешь, — посмотрела на него Изабелла безнадёжно, — Она не может. Она не хочет возвращаться в своё тело. И она отдала его на время Эмме.

— И, кстати, кажется, оно ей нравится, — перебила её Ева, уходя от скользких вопросов «Почему?» и «Зачем?», и радостно улыбнулась, — Она с удовольствием впервые за последние сорок с лишним лет ела куриный бульон. И принимала ванну.

— Но как это возможно? – не понял Арсений, не разделяя Евину искусственную весёлость.

— Я же сказала, у меня теперь есть Неразлучники, — не поняла его недоумение Ева.

— И они разделяют душу и тело. Разделяют. С их помощью ты освободила Эмму, с их помощью убили мою мать, разъединив её душу и тело, оставив его без единой царапины. — Арсений сел рядом с Изабеллой и уставился на Еву.