Элементал и другие рассказы

— Одна из десяти таких же, как ты, могла бы заслужить подобную честь, — возразила миссис Браунинг с тем фыркающим звуком, который только могла издать личность с её манерами. — Это не моё дело, но гордыня всегда предшествует падению, и я не закрывала глаз и не затыкала ушей последние десять лет. Ты произносишь свои молитвы по вечерам?

— Конечно, — Харриет изобразила удивление, услышав этот вопрос.

— Хорошо, — кивнула миссис Браунинг. — Я всегда произношу их в сумерки, перед самым за­ходом солнца, потому что, как говорят, всемилостивейший Господь именно в это время особенно восприимчив к ним. Вот ещё что, — она останови­лась, уже у двери. — Я бы не стала бродить по верхней площадке после наступления темноты. Там, в запертой комнате, прямо под крышей, прежний господин — да упокоит Господь его душу в мире — проводил свои непонятно какие экспе­рименты. В деревне до сих пор говорят об ужас­ных криках, которые были слышны за милю отсю­да. Ни одного из слуг, которые там были, не оста­лось, и об этом следовало бы подумать чувстви­тельной девушке. Так что следи за собой, носи распятие, держи себя в руках, как я тебе сказала, — и подумай об этом.

Подобные откровения были вроде камней, бро­шенных в спокойную воду; от них пошли круги неприятной тревоги, но затем, смягчённое привет­ливостью леди Дануильям, хорошей едой, удобной спальней и отсутствием тяжкого труда, который бы омрачал её дни, чувство благополучия вскоре возвратилось к Харриет. Дни проходили, и вправ­ду, так приятно, что она и позабыла о таком чело­веке, как лорд Дануильям, и для неё стало чем-то вроде шока, когда она как-то утром зашла в каби­нет с большим букетом цветов в руках и обнару­жила его сидящим в кресле; свои грязные ботинки он поставил на маленький стол. Он поглядел на Харриет с некоторым удивлением, затем поднял тонкую бровь.

— Дева в беде! Такое впечатление, что ты чувст­вуешь себя здесь как дома.

Харриет сделала реверанс и во время этого чуть не уронила цветы.

— Её светлость... она сказала мне, что я должна быть её компаньонкой.

Лорд Дануильям, казалось, распустил кольца, как красивая змея; теперь он возвышался над ней; его глаза внезапно озарились лучезарной, рассветной радостью.

— Она сделала тебя. своей компаньонкой! Это изумительная новость!

Харриет и в мыслях не имела, что его светлость воспримет её повышение с каким-то иным чувст­вом, нежели полное равнодушие, но сейчас он проявлял все эмоции человека, которому сообщи­ли, что он унаследовал огромное состояние. Он резко схватил её за плечи, расцеловал в обе щеки, затем бросился из комнаты и рванул вверх по ле­стнице.

В первый раз она почувствовала, как на неё на­хлынула холодная волна опасения. Она вспомнила историю, которую упоминал Хеккет, зловещее пре­дупреждение миссис Браунинг. Почему лорд Дану- ильям выразил неприкрытую радость, когда узнал, что девушка-кухарка сделалась компаньоном ле­ди? Немыслимая вещь поразила её. Может быть, ей отводится роль Агари при Саре — леди Дануильям? Сама эта мысль была чрезмерно греховна, и она решила больше не думать об этом. Вместо того она пошла наверх в свою спальню; там она села у окна и стала смотреть на сад. Джем подрезал розы. Вы­сокая, неуклюжая фигура, которая выглядела со­лидно и самодовольно; человек от сохи, из той по­роды людей, которых Харриет знала всю свою жизнь. Она уже была готова спуститься вниз и по­говорить с ним, когда услышала приближающиеся и звучащие всё громче голоса. Они доносились из- за закрытой двери, которая вела в спальню леди Дануильям. Глубокий голос лорда Дануильяма был отчётливо различим, но голос его жены был нев­нятным бормотанием, однако Харриет была убеж­дена, что ей чрезвычайно необходимо услышать из их разговора столько, сколько возможно. Она при­гнулась и стала глядеть в прорезь для ключа. Его светлость шагал туда-сюда и был, без сомнения, очень возбуждён; леди Дануильям откинулась в кресле и постукивала по ладони веером из слоно­вой кости, как бы выражая нетерпение.

— Ты абсолютно уверена? — говорил лорд Дану- ильям. — Ты знаешь, что случилось последний раз.

Харриет не услышала ответа её светлости, а за­тем мужчина продолжил говорить.

— Мы должны приучить её к этой мысли. Бог знает, каким образом. Она выглядит простушкой, и, возможно, деньги и обещание лёгкой жизни смогут её убедить. Нам следует попробовать. И больше никаких разговоров. Сумасшедший дурак, Дэйл, уже орёт «колдовство» на самых высоких но­тах своего голоса, — если бы он только знал прав­ду-

Леди начала плакать, и Дануильям уже собрался обнять её за плечи, но, отпрянув от уродливого горба, просто взял её за руку.

Харриет поднялась, затем снова подошла к окну и стала смотреть, как Джем всё так же мирно про­должал подрезать розы.

— Как долго я здесь? — Джем сел на тележку и запалил свою старую глиняную трубку. — Так, дай­ка я подумаю. Где-то около восьми лет. Сразу же после того как старый сэр Хиллари Синклер умер, я прослышал, что его светлости нужен новый глав­ный садовник, вот я сюда и приехал.