Элементарная социология. Введение в историю дисциплины

В течение ряда лет Вебер готовит (как, говоря привычными терминами, ответственный редактор, хотя формально он таковым не является) многотомное издание компендиума по экономике, так называемый Handbuch. Вообще такие энциклопедические, многотомные издания выходили регулярно по разным наукам, и писать, и руководить процессом – дело почетное и хлопотное: это свидетельствует о признании, об авторитете в научном мире. Хотя как раз в случае Вебера не все были в восторге, и он даже вызывал на дуэль одного профессора из Киля, выставив дело так, что сомнения в научной доброкачественности предприятия под руководством Вебера оскорбительно для чести его друга, издателя Пауля Зибекка. Он даже поссорился на этой почве с Тённисом, но, впрочем, вызов на дуэль потом отозвал. В целом, там длинная скучная история. Было четырехтомное руководство по политэкономии (в данном случае именно так это и по-немецки). Оно устарело, около 1909 года издательство поручает ему, после долгих переговоров, новый «Handbuch»[129]. Примерно в 1910 году Вебер уже прикидывает, как он будет строиться. Потом политическая экономия меняется на «социальную экономику» (Sozialokomik). В результате очень длинной и запутанной истории (в ходе которой одни люди его подводят, постоянно перенося сроки, другие просто не пишут, третьи пишут сочинения неудовлетворительного качества, потом у него меняются замыслы) он создает то, что мы с вами знаем как «Хозяйство и общество». «Handbuch» (буквально: руководство, учебник) через несколько лет превращается в «Grundriβ»(у нас часто переводят это буквально как «очерк», но очерк не должен быть таким огромным! Это скорее «Основоположения» или «Введение»), третья часть которого (или третий раздел) появляется после кончины Вебера в нескольких выпусках, а потом все собирается в один том. Это несколько странный набор рукописей, гипотетически составленных вместе так, как, дескать, составил бы их Вебер. Некоторые современные биографы грубовато пишут в том смысле, что Марианна (с помощью ученика Вебера Мельхиора Пальи) складывала вместе все, что находила в архиве и что ей казалось подходящим материалом. Конечно, это перебор. Но произвола там было больше, чем хотелось бы нам, читателям. На самом деле есть серьезные основания предполагать (и это доказали исследования Вольфганга Шлухтера, который стал самым влиятельным идеологом полного собрания сочинений Вебера), что Марианна составила огромную книгу из двух версий, более ранней и более поздней, представив ее как единый труд из трех частей, а Винкельман эти тексты структурировал так, чтобы получилось две части. Таким образом, как считает Шлухтер, мы читаем не последовательное изложение, а сначала читаем одну версию, потом другую, причем, скорее всего, более раннюю[130]. Однако Вебер просто не успел написать заново в новой редакции, с новым пониманием то, что содержится в более ранней части. Если забыть о том, что композиция целого никак не складывается из этих двух частей, а просто читать отдельные блоки (посвященные праву, религии, власти, не говоря уже об общих понятиях), этой искусственно составленной книгой можно пользоваться, хотя осторожность не помешает.

Я забежал вперед к посмертно изданной книге и, конечно, хотелось бы сразу сказать про другие издания его работ, про основной корпус его наследия. Но тогда получится, что про юность его сказано, а потом, после болезни, биография как-то исчезает из поля зрения. Все-таки на ней надо остановиться, сказать хотя бы несколько слов. Итак, болезнь, путешествия для лечения, долгое молчание, работа над журналом, статьи для журнала. В начале 1900-х годов есть такое существенное для биографии Вебера событие, как путешествие в США. Это был огромной важности опыт, и, конечно, напрашивается сопоставление, может быть, не совсем справедливое, но не такое уж странное: в XIX веке, конечно, куда более основательно знакомство с Соединенными Штатами позволило французу А. де Токвилю сделать не просто отдельные наблюдения, но выработать целую концепцию демократии, оказавшую влияние на социальную и политическую мысль. Мы не сможем понять ни политические, ни социологические воззрения Вебера, если не учтем, что он пробыл в США достаточно долго, хотя и не год, но и не пару недель, и видел многое и разное. Далее, конечно, на этот же период приходится «Протестантская этика» – самое известное и самое спорное из сочинений Вебера, причем одновременно он пишет несколько важнейших работ о положении социальных наук, о понятиях и методах. Время уплотняется! Вебер снова болеет, когда начинается первая русская революция. Выздоравливая, он учит русский язык (судя по всему, с невероятной скоростью), читает русскую прессу, пишет работы о русской революции, которые, кстати, попались как-то на глаза Ленину, он их злобно обругал, а это потом осложняло издание Вебера в советские годы.