Елена

Летом 1916 года, как и в предыдущие годы, на каникулы Соколовская приехала в Чернигов. Привезла несколько антивоенных листовок, изданных в Петрограде, рассказала, что партийная фракция Бестужевских курсов доставляла их в маршевые роты, которые после формирования отправлялись на фронт.— Действенность таких листовок очень высока,— говорила Соколовская.— Кроме того, и это весьма важно, царской охранке труднее обнаружить место издания, так как листовки распространяются не там, где выпускаются. Местная большевистская организация решила и у себя наладить издание марксистской литературы. Для этого был создан комитет. В него вошли Юрий Коцюбинский, Софья Соколовская, Семен Туровский и еще два большевика.

В Чернигове были запасные части. Особенно большой интерес представляла команда выздоравливающих. Из этой команды солдаты отправлялись на фронт. Если установить связи с солдатами этой команды, то с ними можно будет отправлять антивоенные листовки фронтовикам.

Комитет принялся за дело. Семен Туровский через одного своего земляка познакомился с двумя солдатами команды выздоравливающих, бывшими тульскими рабочими. Они согласились подобрать группу солдат, которая будет доставлять листовки в Действующую армию. Соколовская подготовила тексты листовок. Возник вопрос — от чьего имени издавать листовки? Ставить подпись Черниговской организации было нецелесообразно — листовки распространялись за пределами Черниговщины. Решили подписывать их так: «Южная военная оранизация».

Группа солдат Черниговской команды выздоравливающих по своей инициативе связалась с солдатами таких же команд в Черкассах, Кременчуге и Киеве и передавала им часть листовок для пересылки на фронт.

Комитет «Южная военная оранизация», в котором Соколовская играла видную роль, издал пять листовок тиражом в тысячу экземпляров каждая.

Февральская революция застала Соколовскую в Чернигове, куда она приезжала на несколько дней. Черниговские друзья пытались уговорить ее остаться у них, но она рвалась в Петроград. «Я стремилась быстрее возвратиться туда,— читаем в ее воспоминаниях,— где проснулся и начал действовать революционный вулкан».

Все же в Петрограде Соколовская не задержалась. Уплатив 13 мая 1917 года взносы за обучение на Бестужевских курсах, она во второй половине мая уже была в Чернигове. В ее воспоминаниях и в архивных документах нет указания на то, по своей воле или по директиве партии оставила она столицу и возвратилась в родные края. Да это и не имеет значения, важно то, как ее встретили черниговские большевики. Сразу же по приезде Соколовская была введена в состав губкома партии и губревкома, избрана депутатом Черниговского Совета, а 20 августа на собрании рабочей секции Совета была избрана членом исполнительного комитета Совета. А еще раньше, 30 июля, местная газета «Известия» опубликовала список № 2 по выборам в гласные городской думы. Кандидатом в гласные от большевиков значилась Соколовская.

ПОСЛЕ ФЕВРАЛЯ

Общественная жизнь в Чернигове после Февральской революции была довольно пестрой. Действовал губернский исполнительный комитет — орган Временного правительства, который ничего не мог предпринять без губернского комиссара Временного правительства А. А. Бакуринского (он, как бы подчеркивая свое всевластие, устроился в доме, где ранее проживал губернатор Н. А. Маклаков, заменивший в свое время Столыпина на посту министра внутренних дел). Что-то делал здесь и губернский комиссар Центральной рады Д. И. Дорошенко, будущий министр иностранных дел в гетманском правительстве. И совсем непонятно, кого представлял М. Д. Искрицкий, тоже «губернский комиссар», избранный особым губернским избирательным собранием с согласия комиссара Временного правительства.

Все эти «губернские комиссары» и их многочисленные помощники «от имени и по поручению» князя Львова, Керенского, Винниченко и Петлюры «углубляли революцию». На митингах и собраниях соловьями заливались. Призывали «государственномыслящих» граждан поддерживать Временное правительство и Центральную раду, давали обещания, что скоро вся губерния «покроется сетью общественных комитетов, которые помогут Временному правительству отразить искусного и сильного врага». Но витиевато-слащавый тон их речей мгновенно переходил в злобно ругательный, когда ораторы вспоминали большевиков, этих «не организаторов дела, а его расстроителей».

«Расстроители дела» тоже митинговали. Однако они были непримиримыми противниками цветистого пустозвонства. Их речи, порой корявые и нескладные, не повисали в воздухе, как паутина соглашательских и буржуазно-националистических разглагольствований.

Отец Софьи Соколовской имел в Чернигове собственный дом (ул. Стриженская № 1). Он был превращен как бы в партийный клуб. Здесь большевики готовились к манифестациям и митингам. Девушки-революционерки на красных знаменах вышивали большевистские лозунги, проводили спевки, разучивая пролетарский гимн «Интернационал», «Смело, товарищи, в ногу» и другие революционные песни».