Елена Белякова. Русский Амаду, или русско-бразильские литературные связи

      Обращает на себя внимание один обязательный элемент, объединяющий все рецензии и предисловия: авторы и тех и других настойчиво подчеркивают мотив "изобличения". Столь разные по своим художественным особенностям произведения непременно изобличают и обличают - военные диктатуры, американский империализм, засилье иностранных монополий, пережитки феодализма. То есть книга по-прежнему понимается как оружие, а литература - часть борьбы, правда, трактуемой несколько шире, чем в 50-60-е годы, - борьбы антиимпериалистической во всех ее проявлениях. Поэтому творчество всех выше перечисленных авторов воспринимается как родственное творчеству Жоржи Амаду, идущее в едином потоке с ним.

      В последней фазе второго периода (конец 80-х - начало 90-х годов) такое положение начинает меняться. При общем сокращении количества переводов бразильских авторов появляются произведения, которые никоим образом не вписываются в традиционное русло и являются предвестниками нового, третьего этапа российско-бразильских литературных отношений. Перестройка меняет идеологические и политические приоритеты, и Жоржи Амаду, лауреат Сталинской премии и член ЦК Бразильской компартии уже не является персоной во всех отношениях "grata". И его одобрения и рекомендации для издания бразильского автора в России уже не требуется.

      Новые идеологические установки требуют новых авторов - писателей аполитичных, которые не протестуют, не борются, не обличают.

      "Первой ласточкой" этой "новой" литературы стал сборник рассказов Лижии Фагундес Теллес "Рука на плече" (432), выпущенный в 1986 году издательством "Известия". Имя писательницы стоит совсем в ином ряду, нежели Жоржи Амаду и его соратники, или, как говорится в предисловии Е. Огневой, "упоминается в контексте с такими выдающимися мастерами прозы, как уругваец Хуан Карлос Онетти и аргентинец Хулио Кортасар" (433, С.5). Автор не обличает существующий строй, а "исследует человеческое сознание", в котором "до поры до времени хранится все, что люди сами скрывают от себя, поддаваясь удобной привычке к естественным самообманам и самоуспокоению" (там же, С.9). То есть, то самое "блуждание по закоулкам подсознания", совсем недавно бывшее под запретом в советской литературе, теперь воспринимается как достоинство.

      Следующий шаг - издание романа Нелиды Пиньон "Сладкая песнь Каэтаны" в серии "Такая разная любовь" ("Радуга", 1993г.). Типичный "дамский роман" о любви влиятельного бизнесмена к актрисе бродячего цирка.

      Несколько особняком стоит роман Бернардо Гимараэнса "Рабыня Изаура", появившийся в 1990 году сразу в трех издательствах в разных переводах (318, 319, 320). Особенность этой книги в том, что интерес к произведению вызван показом по нашему телевидению одноименного бразильского сериала, в основу которого было положено произведение Б. Гимараэнса.

      Произведение, ничем не примечательное в художественном отношении, тем не менее интересно тем, что породило новый "жанр" - книги, написанные по мотивам сериалов. Но это явление к переводной литературе отношения не имеет, впрочем, как и к самой литературе, и поэтому в данной работе не исследуется.

      Особое место занимают и рассказы Жозе Сарнея, опубликованные в 1987 году в журнале "Иностранная литература" (424), а через год - отдельным изданием (423).

      Можно утверждать, что эти публикации носят откровенно конъюнктурный характер и осуществлялись в преддверии официального визита в Советский Союз Жозе Сарнея, ставшего президентом Бразилии в 1985 году. Подтверждением служит тот факт, что издателей мало интересует собственно литературная деятельность автора, художественные особенности его прозы. Как во вступительной статье Ю. Дашкевича (426), так и в предисловии Н. Чернышовой (425) подробно рассказывается о политической деятельности президента Сарнея, о его политической карьере.

      О художественных особенностях автора Ю. Дашкевич сообщает только то, что "проза Жозе Сарнея тесно связана с народным творчеством. В текст прозы автор включает безыскусные народные песенки, явно преднамеренно сохраняя их лексику, фонику, ритм. Нельзя не согласиться с оценкой бразильских коллег, что в творчестве писателя отражены национальные традиции, живой язык" (426, С.52).

      По сути дела, автору предисловия просто нечего сказать о художественных особенностях Жозе Сарнея, настолько они незначительны, или, как выразился Дашкевич, "безыскусные". Обращения за поддержкой к бразильским литературоведам кажется попыткой хоть как-то объяснить интерес издателей к творчеству этот писателя. Как и следовало ожидать, окончание президентского срока Сарнея в 1989 году положило конец интересу к его литературному творчеству с российской стороны. Глава 7 Начало третьего этапа русско-бразильских литературных связей.