Елена Блаватская. Интервью из Шамбалы

«Интересно, заслуживает ли эта моя записка того, чтобы занять почетное место среди воспроизведенных (Ходжсоном) документов и какие особенности „Блаватскианского“ стиля письма отразились в ней более всего? Настоящая записка послана лишь затем, чтобы доктор убедился – „чем больше дается доказательств, тем меньше в них верят“. Пусть же он последует моему совету и не предает огласке эти два документа. И только ради того, чтобы удовлетворить его лично, нижеподписавшийся счастлив заверить его, что „Тайная Доктрина“, в готовом виде, будет произведением троих – М., Упасики и покорнейшего слуги доктора. К. X.»

Махатмы никогда не оставляли свою Упасику без внимания и надзора. Когда она, выбившаяся из сил, не находила больше возможности бороться с обстоятельствами, поручив судьбу неумолимой карме, Махатмы, незаметно от нее, «прикладывали свою могучую мужскую руку к ее астральному образу и приводили его в порядок в соответствие с течением „Великой Работы“».

Глава 57 Остенд

О том, что лучшее лекарство от стресса и тоски – работа, которая доставляет тебе удовольствие.

Наступила весна 1886 года. Спасаясь от жаркого городского лета, Елена решила провести летние месяцы в местечке Остенд, на бельгийском побережье, пригласив туда Веру и ее старшую дочь. Графиня Вахтмейстер отправилась в Швецию по делам, а Елена в сопровождении недавно приехавшей к ней англичанки Эмили Кизлинг-бери – в Остенд. Они познакомились, когда в Нью-Йорке создавалось ТО, и с тех самых пор были очень дружны.

По дороге они заехали в Эльберфельд к Гебхардам, где Е.П.Б. собиралась погостить несколько дней, но растянула лодыжку и два месяца пролежала, одолеваемая разными хворями. У Елены Петровны с возрастом развилась хроническая болезнь почек, отчего ноги сильно отекали. Кроме того, колени были поражены артритом, так что каждый шаг причинял ей нестерпимую боль.

В это время она со свойственным ей юмором писала сестре: «Вот и задам себе работу, раз уж я одна; и из неугомонного странствующего Жида сделаюсь "раком-отшельником", окаменелым морским чудищем, выброшенным на берег. Буду писать и писать – единственное мое утешение! Увы, счастливые люди, кто может ходить! Что за жизнь быть постоянно больной – и без ног в придачу».

Вскоре Вера с дочерью тоже приехали в Эльберфельд, где дружной семьей прожили до середины лета, а затем отправились наконец в Остенд. Племянница, которую тоже звали Вера, позднее вспоминала интересный случай, произошедший в доме Гебхардов: