Елена непрекрасная

Итак, Леночка улыбалась. С веселой вкрадчивостью – глазами; нерешительно, подрагивая уголками, готовая в любой момент послать их вниз и скомкать улыбку – ртом. На несколько длиннейших мгновений мне пригрезилось, что в нашей прорабской, освещённой только подмаргивающей трубкой дневного света да настольной моей лампой, в прорабской, пахнущей масленым металлом, изолентой и немного – табачным дымом, вдруг стало светлее и теплей. Запахло разваренным луком, морковью и лавровым листом в горячем курином бульоне, шоколадом «Алёнка» в серебряной фольге, громыхающей отчаянно, когда воровски тащишь плитку из-под морозильника. Оранжево запахло мандаринами, зелено, смолисто и колюче – хвоей пушистой молодой сосенки, будущей нашей новогодней елки. Запахи не смешивались друг с другом, и каждый бередил память самостоятельно.

Мне почудилось, что сейчас не конец октября 93-го, а предновогодние слякотные дни середины 70-х, пятница последней в четверти полной учебной недели, и я – девятиклассник. Ещё жив отец, они с мамой обсуждают на кухне обширный список покупок на праздник. Отец записывает на тетрадный листок с бахромистой каймой, дальнозорко выпрямляет шею… У нас в семье пока всё в порядке. Старшая сестра сейчас в другом городе, учится в приборостроительном, ещё не вышла замуж и не развелась, имея двойню на руках. Младший брат ужинает с родителями. Он ещё не вырос, не закончил своего военно-политического, не служил и ещё не потерял веры и работы… У нас действительно всё хорошо. И мне пятнадцать лет, я снисходительно предвкушаю грядущий домашний праздник и каникулы и с особым чувством натянутой, тенькающей временами струны внутри – новогодний вечер в школе. Тайком отламываю и кладу в рот быстро и густо тающие на языке квадратики шоколада. Вообще-то у нас не положено сладкое перед едой, а я ещё не ужинал. Не хочется. Сижу один перед телевизором. Жду фильма. Впервые на экране – «Здравствуйте, я ваша тётя!». Неопределённое название.

И вот уже отбренчало с таперской развязностью пианино во вступлении, уже Бабс Баберслей с достоинством истого англичанина удрал от рослых бдительных бобби, и преодолен первый приступ смеха, и оставлен шоколад. Чудные звуки наполняют комнату. Они неотразимо нежны и мягки. Они заливают меня всего прозрачной согревающей влагой, подымают на невысоко и изящно обрисованный гребень и несут, несут почему-то только к школьному новогоднему балу – и никуда больше. (Лишь много позже я узнал, что это были аккорды из Вальса гаснущих свечей; вальс тоже из фильма – старого и знаменитого: «Мост Ватерлоо»).

Окончательно забыта «Алёнка». Я вонзаюсь глазами в экран. Чтобы разбиться об улыбку мисс Эллы в исполнении малоизвестной тогда Татьяны Веденеевой… Чтобы досмотреть замечательную тонкую комедию… Чтобы благополучно и скучно сходить на вечер… Чтобы закончить школу и надолго уехать из нашего городка… Чтобы постепенно всё забыть и прожить до сегодняшнего дня, не вспоминая.

Вальс гаснущих свечей беспечально оборвался полунотой. Будничный голос Лены занял его место.

– А мужчина представляется обычно первым.

– А меня Борисом зовут, Лена.

– А откуда вы знаете моё имя? – осторожное движение бровей.

– А мне Дмитрий Ильич сказал. Я видел его с вами в коридоре, спросил: что за девушка, Ильич, к которой ты так благорасположен?

– А-а, тогда… У меня в квартире колонка газовая сломалась. А он объяснял мне, как её можно починить. Но ничего не вышло. Пришлось вызывать мастера и платить деньги.

– А чем же занимался в то время муж такой порядочной и, главное, интересной женщины? – Я изобразил удивление на лице.

Лена помедлила.

– А тактично ли это: знакомясь с женщиной, стараться сразу узнать её семейное положение? – Улыбки её поубавилось, но в глазах явно мелькнуло удовольствие.

Вопрос обескураживал. Я запнулся и не нашёл ничего удачнее:

– А деликатно ли отрывать одинокого мужчину от зарабатывания куска хлеба в напряжении всех сил, самозабвенно навязываться ему в знакомые и тут же выражать сомнение в ценности этого знакомства?

Лена почти перестала улыбаться. Глаза её поскучнели.

– А вам не кажется, что вы врун? Когда это я самозабвенно хотела с вами познакомиться?

Так! Сходил в атаку!

– А…

– Бэ! – с робкой мстительностью повела она головой и демонстративно стала застёгивать сумку.

Я весь сжался и сморщился, не зная, что ответить. И вдруг рассмеялся от всей души над нашей игрой, получая необычное облегчение при этом.

Лена порозовела всем лицом. Всем: щеками, лбом, подбородком, умиляюще аккуратными ушами. Даже шеей. Она покончила с замком. И тоже засмеялась коротко, становясь опять милой и простой.

Только сейчас я снова обратил внимание на её недостаток. На протяжении всего разговора я не думал о нём и даже спокойно выпускал из поля зрения, как деталь совершенно малозначительную. Поразительно. Ведь пожалел я Лену впервые именно из-за досадной заметности дефекта. Поразительно!

Мы быстро перешли на «ты». Я рассказал, что мне тридцать три года, что здесь работаю пятый месяц, что учусь, недавно вот вымучил сессию.