Елена прекрасная

— Они уехали в отпуск, квартира пустовала, грех было не воспользоваться.

— Но как вы вслепую определили точное место сейфа в маминой спальне?

— Гражданин следователь, вы своим удивлением намеренно мне льстите?

— Нет! Я только начинаю свою деятельность — мне, действительно, интересно!

— Тогда я вам напомню о таком приборе, как металлоискатель. Он помог точно определить место сейфа с той стороны стены. А дальше всё было делом техники. Ваша глубоко уважаемая матушка вышла всего на полчаса, но нам хватило пятнадцати минут. Я только волновался за её здоровье, потому что из-за дыры в стене в спальне мог быть сквозняк.

— Вы — хитроумный преступник, вот поэтому вы мне и нужны!.. Вы хорошо знаете психологию своих, так называемых, коллег, у вас есть связи в этом мире. Словом, применяю к вам политику кнута и пряника: либо кнут — большой срок, либо пряник — большие деньги. Или вы возвращаете украденные бриллианты и принимаете мои условия, или я передаю дело полиции. Доказательства вашего участия бесспорны, как вы убедились… — Он указал на лежащую перед ним на столе раскрытую папку. — Оба грабителя письменно подтвердили, что бриллианты переданы вам и где-то вами спрятаны.

Гуралик, как отличник-первоклассник, старательно поднял руку.

— Если вас не затруднит, я хотел бы на один маленький вопрос получить один маленький ответ: как вы так быстро на них вышли?

— До удивления, просто. Я поздно возвращаюсь, мама весь день одна — вот я и установил над нашей дверью и напротив неё по видеокамере — вся площадка, как на киноэкране. А по этим кадрам их найти было уже не сложно: они оба в картотеке. Я пообещал, что не стану передавать их полиции, если они вернут мне бриллианты, ну, и они тут же вас заложили.

Гуралик в сердцах стукнул по столу.

— Узколобые неучи!.. Как они могли не увидеть камер! Я же им приказал проверить!

— Не ругайте их: камеры замаскированы в счётчиках… Короче: вам светят много лет: организация кражи в особо крупных размерах, хищение государственных ценностей. А поскольку вы рецидивист, то…

— Хорошо, хорошо, я согласен посотрудничать с таким умницей-следователем, — Гуралик обаятельно улыбнулся. — Это же курсы повышения квалификации!

— Вот и молодец! А на комплимент отвечу тоже комплиментом: у вас очень уютно в квартире, чувствуется присутствие женщины с прекрасным вкусом.

— Вот тут, бесконечно уважаемый господин детектив, вы глубочайше ошиблись: первая жена меня бросила после моей первой отсидки, вторая — после второй. С тех пор я уже давно не завожу романы, не флиртую, не ухаживаю, а когда-то, о!.. У меня был итальяно-чеченский темперамент! Если говорить образно, когда я входил в воду, река закипала, рыба сваривалась, и я плавал в ухе… Да, да! Я умел доводить женщин до высшей стадии нижнего блаженства, а теперь, увы… Финита ля комедия!

— И с тех пор вы ни разу не влюблялись?

— Влюбляться — не значит любить. Дамы здесь бывают только, так сказать, одноактовки, на дольше связываться не рискую. — Он грустно развёл руками. — Помните, у Антона Павловича Чехова: «Если в первом акте висит ружьё, в последнем акте оно должно выстрелить»? Так вот, я стреляю сразу в первом акте и тут же прерываю спектакль.

Нельсон, оценив его образность, невольно улыбнулся, но сразу погасил улыбку.

— Простите, что я задел больную для вас тему — вернёмся к нашим брильянтам. Где вы их прячете? В банковской ячейке? В камере хранения на вокзале? В погребе?

— Здесь, дома.

Гуралик взмахом бровей указал на книжный шкаф, затем подошёл к нему, вытащил с верхней полки какую-то толстую книгу, на что-то нажал, открылась обложка — книга оказалась шкатулкой.

Нельсон пересчитал бриллианты.

— Все десять. А не рискованно так хранить?

— Самоё надёжное место: «История КПСС» — кто польстится!

Глава двадцать вторая

Григорий подтвердил пьянку у своего бывшего учителя («За пьянку у Горобца мне стыдно: надо было выплеснуть обиду — вот и переборщил с эмоциями!»). Узнав, что он в числе подозреваемых, рассмеялся. («Воспринимаю, как шутку!»). На вопрос, где находился в час убийства, сообщил, что сегодня, в восемь вечера, была назначена встреча с Амираном и Еленой, чтоб ещё раз оговорить его участие. («Они оба просили, чтоб именно я был шафером на свадьбе — пришлось согласиться, даже специально новый костюм купил»)…

Он ткнул пальцем в сторону шкафа, на дверце которого висел белый костюм в целлофановом мешке.

— … А в пять вечера, то есть, именно в час убийства, находился дома («Это может подтвердить Яна, подруга невесты, которая в это время зашла ко мне»).

Естественно, узнав её адрес, Пахомов помчался к Яне.

Позвонил он ей уже из машины.

Яна, румяная и круглощёкая, напоминала пышку, в которую замесили двойную дозу дрожжей. Звонок Пахомова застал её в кухне, где она поглощала полуметровый бутерброд.