Елена Рубинштейн. Женщина, сотворившая красоту

Фирма давно превратилась в холдинг, а Мадам упрямо продолжала управлять по старинке, как госпожа преданными слугами. На нее невозможно было сердиться, ведь именно ее усилия привели предприятие к небывалому процветанию и богатству. В середине пятидесятых годов американки потратили на косметику четыре миллиарда долларов. Годовой прирост капитала фирмы Рубинштейн составлял двадцать два миллиона. Она обеспечивала рабочими местами двадцать шесть тысяч служащих. В ее салонах и косметических магазинах по всему миру продавалось множество различных наименований на сумму двенадцать миллионов долларов.

Вместе с прибылью росли и налоги. Чтобы снизить их, Хорес предложил организовать ряд благотворительных фондов. И вопреки обыкновению, мать его послушалась. Первый фонд был открыт в Англии, затем благотворительность фирмы распространилась на Дальний Восток и США. Хорес мечтал, что они будут материально поддерживать ученых, финансировать разработку научных открытий, полезных для производства косметики, но Елену беспокоили лишь взаимоотношения с налоговой инспекцией. Впрочем, вскоре она поняла, что сможет помогать детям и неимущим женщинам. И в этом видела свою главную цель теперь, как и в годы войны.

Американская фабрика фирмы совсем обветшала, и Мадам соорудила две новые: одну на Лонг-Айленде, другую в Канаде. Каждая обошлась ей в четыре с половиной миллиона долларов и занимала колоссальную площадь. Производство увеличилось втрое, поскольку фабрики были оснащены самым современным оборудованием. Фантастическая машина наполняла кремом миллион баночек в день. В огромных стальных емкостях смешивались ингредиенты для туалетной воды.

Расширился и аппарат управления, теперь он занимал огромный дом под номером 655 на Пятой авеню. Елене пришлось увеличить количество вице-президентов и директоров, иерархия усложнилась, стала громоздкой, неэффективной. Мадам прекрасно понимала это и злилась, но не могла выпустить из рук ни одной нити, поручить что бы то ни было другим.

Ежедневное усмирение многоглавой гидры, именуемой фирмой Рубинштейн, требовало напряжения всех сил и воли. Отдыха не предвиделось. Императрица, вынужденная метаться по всему миру, очень устала. Она вникала во все, повелевала всеми, будто ей было тридцать, но годы брали свое, и здоровье не улучшалось.

Постоянно окруженная людьми, Елена, в сущности, была одинока. У нее почти не осталось друзей, и она страдала. Смерть Эдварда Титуса в 1951 году в Кань-сюр-Мер нанесла ей глубокую рану, вернула в далекое прошлое, воскресила в душе любовь, горечь, обиду, ревность. Но и на этот раз она не сумела выразить свои чувства, не сумела утешить и поддержать сыновей.

— Отвлеките Хореса от печальных мыслей, сводите его куда-нибудь, — попросила она Патрика, зная, что сын неотлучно находился при отце в его последние дни.

Она не признавалась себе самой, насколько ее потряс уход Эдварда. Он был единственным, кого она по-настоящему любила, душой ее души, отцом ее детей. Однако, услышав печальную весть, Елена прикинулась безучастной и по привычке еще полнее погрузилась в круговерть ежедневных трудов, спасаясь от боли утраты.

Мадам не умела и не хотела горевать. Она решила развеяться и собралась в Европу. Спросила, не желает ли Патрик сопровождать ее. Тот согласился с величайшей радостью, и Елена мгновенно раздумала брать его с собой. В старости главный ее недостаток, дух противоречия, чудовищно усугубился. Она не терпела, когда ей возражали, и не выносила, когда с ней сразу соглашались.

Молодой секретарь неплохо изучил характер своей покровительницы и быстро переменил тактику. Напрасно все вокруг посмеивались над ним и его жалели, он победил. Причуды Мадам действительно бросались в глаза, о них судачили у нее за спиной. Кто-то советовал Патрику пораньше выключать у себя в комнате свет и реже ездить на лифте: госпожа впадала в истерику из-за напрасного расхода электроэнергии или, как сама она говорила, «электрических убытков». Другие напоминали, чтобы он следил, застегнуты ли ее наряды как следует, ведь разошедшаяся «молния» нередко становилась причиной очередной бури.

Прежде Елена любила пароходы, но теперь предпочитала самолет как наиболее современный вид транспорта. В начале 50-х путешествие из Америки в Европу на самолете длилось четырнадцать часов, поскольку пересадка в Ирландии, в аэропорту Шеннон, считалась обязательной. Как только Мадам сошла на землю, ее окружила толпа радостных поклонниц и пришлось раздавать автографы. Она к тому же пообещала прислать каждой образцы продукции фирмы и взяла у них адреса. Свое слово Елена сдержала, справедливо полагая, что доверие покупательниц нельзя обманывать, если хочешь добиться их преданности. К тому же раздаривать крошечные флакончики для нее не разорительно.