Елена Троянская

Афродита. Богиня, которая вела нас с Парисом неведомыми путями и привела друг к другу. На нее нельзя полагаться, но у нас не осталось иного выхода. Другие богини не ответили на наши призывы. Угроза по-прежнему нависала над Троей. Я застонала. Неужели ничего нельзя поделать? И правда, какие дары можем мы предложить богиням, хотя бы и проигравшим в споре? Это в их власти, а не в нашей посылать дары, как и отнимать.

Я подошла к Парису и сказала:

– Пойдем. Ничего не поделаешь. – Меня охватили одновременно и грусть, и злость. – Мы должны встретить свое будущее и стойко вынести его. Боги могут поставить нас на колени, сокрушить нас, но есть величие в том, чтобы погибнуть от руки богов – но только богов. А пока мы еще не поставлены на колени. Это наше последнее обращение к богиням, к исполненным ненависти Гере и Афине.

Я посмотрела вверх, на небо. Иногда у богов вызывают восхищение смертные, которых они обрекли на гибель, если те ведут себя как достойные противники.

– Что ж, ты сделал свой выбор, Парис. Теперь мы должны принять его последствия, – закончила я.

– И ты готова быть со мной до конца? – Его голос прозвучал недоверчиво.

– Конечно. Без тебя я не существую. – Я взяла Париса за руку: она была холодной, как кувшин, простоявший всю ночь на улице.

– Елена…

Он прижался ко мне, в глазах отразилась тысяча вопросов.

– А я думала, что никогда не увижу тебя вновь! – раздался в роще резкий голос.

Я оглянулась и увидела на другом берегу пруда женщину в плаще. Она была молода, стройна. Рука Париса дрогнула. Он словно попытался выдернуть ее из моей ладони, но передумал и сжал крепче.

– Энона! – воскликнул он.

– Да, это я, Энона.

Она пошла нам навстречу стремительной походкой. При каждом шаге плащ слегка распахивался, открывая платье розового цвета. Чем ближе она подходила, тем лучше я видела ее прелестное лицо. Парис врос в землю, словно дерево, и по-прежнему сжимал мою руку. Девушка остановилась в нескольких шагах от нас.

– Вот на кого ты меня променял! Да, я слышала о ней.

Она откинула капюшон, и волосы цвета меда заструились по плечам.

– Не так уж она ослепительно красива, как о ней говорят. Почему ты так поступил, Парис? – спросила она громко, вызывающе.

Я хотела ответить, но удержалась. Отвечать должен Парис.

– Я люблю ее, – сказал он после долгого молчания.

– Ты любишь ее или то, что она дочь Зевса?

Отважная девушка обошла вокруг нас.

– Ты вырезал наши имена на всех деревьях в лесу. Ты говорил, мол, будешь со мной всегда. И вдруг исчез! Уехал. Уехал к ней.

Она обратила свое лицо ко мне.

– Скажи мне, женщина, к каким уловкам ты прибегла, чтобы завоевать его? Когда он прибыл во дворец твоего мужа, почему ты стала заманивать его в свои сети?

«Я не заманивала», – хотела я сказать. Но почему я должна оправдываться? Лучше буду молчать.

– Замужняя женщина, чего тебе не хватало? Ты знаешь фокусы, которыми можно соблазнить мужчину? Или его соблазнил запретный плод? Я знаю Париса, ему нравится все запретное. По этой причине он и в Трою отправился в тот проклятый день: ему запретили туда идти. Имей в виду, женщина, сейчас, когда в тебе нет ничего запретного, он может бросить и тебя! Будь начеку!

Почему Парис молчит?

– Уходи, Энона. Ты не нужна мне, – наконец-то открыл рот Парис, но его слова прозвучали неуверенно.

– Ты так думаешь? Забыл о моем даре врачевания?

– Ну и что с того? Я не болен.

– Но ты будешь болен! Я знаю! Ты будешь мучиться от ужасной раны, и тебя принесут ко мне – ведь она не умеет лечить! Но я отвернусь от тебя, как ты отвернулся от меня, и оставлю тебя умирать.

Если она рассчитывала такой угрозой вернуть его, она плохо знала мужчин.

– Вот чего стоит твоя любовь! – заговорила я. – Дешевая у тебя любовь. Собственная гордость тебе дороже любимого. Это не любовь.

– Будь ты проклята! Ты причина всех его несчастий и еще смеешь оскорблять меня!

– Я знаю одно: если я люблю человека, я никогда не откажусь спасти ему жизнь. Даже если он заставил меня страдать. Возможно, потому, что я мать, у меня другое представление о любви.

– Мать, которая бросила свое дитя! Променяла его на любовника! Какое право ты имеешь учить меня любви?

Да, она хорошо знала, как больнее ранить меня.

– Возможно, поэтому я еще глубже понимаю любовь. Я страдала.

– А я, по-твоему, нет? – Она посмотрела на Париса. – Говори, трус! Не прячься за спину своей любовницы!

– Энона, я уже сказал тебе, что между нами все кончено.

– Еще бы, ведь ты теперь занимаешь такое высокое положение – царевич Трои, любовник царицы!

– Такова моя судьба. – Он говорил тихо, через силу. – Я родился царевичем Трои, и скрывать это было бы трусостью. А Елена мое второе «я», моя душа. Она предназначена мне с рождения.

– Тогда пусть твое второе «я» и спасает тебя, когда пробьет час! – крикнула Энона.

Она развернулась и хотела уйти, но взглянула через плечо.

– Я молила богов, чтобы дали мне увидеть тебя еще хоть раз. Боги привели тебя в эту рощу и шепнули мне на ухо, где тебя найти. Горькая встреча! Я оставляю тебя с этой женщиной, но в твой последний час даже она будет умолять меня!

Энона вскинула подбородок и закончила: