Елена Троянская

– Разместились где-то. Но ты прав, царь. Похоже, главную роль играют эти трое – Ахилл, Одиссей и Аякс. Ахилл считается воином непревзойденной доблести, Одиссей славится умом и хитростью, Аякс же просто великан.

Ахилл! Но ведь я встретила его на Скиросе, переодетого в женское платье. Как мог он оказаться возле Трои?

– Неужели Ахилл такой уж великий воин? – воскликнула я. – А что касается двух других, то Аякс туп, как бревно, а Одиссей предпочитает хитрость мечу.

– Ахилла все восхваляют как героя, – возразил разведчик. – А почему уж они так решили – не знаю.

– Я кое-что слышал о нем, – произнес Приам. – Говорят, его мать – богиня. Нам, троянцам, некого противопоставить ему. Все мы смертные, рождены от земного отца и земной матери.

– Это значит, тем больше чести будет победить его, – сказал Гектор, входя в комнату и оглядывая нас. – Судачите, как старухи у колодца?

Он сорвал шлем с головы и швырнул в угол. Тот упал со звоном, словно возмущаясь.

– Я не придаю большого значения слухам о том, что у кого-то мать – богиня. Ведь боги на Олимпе договорились, что не будут помогать своим отпрыскам, чтобы не влиять на их судьбу. Так какая разница? – Гектор звонко рассмеялся. – Наступит день, и сын человека сойдется в схватке с сыном богини. Мы не тешим себя надеждой на то, что боги нас спасут, поэтому бьемся на пределе сил.

Мы с Парисом вернулись к себе во дворец, и тут явился посыльный от Антенора с приглашением прийти к нему. Дом Антенора находился на середине склона: красивое здание с решетками на окнах. Внутри было много воздуха и простора, а мебели мало. Хозяин встретил нас и провел в небольшую комнату, плотно закрыв за собой дверь.

Он поправил брошь на плече, чтобы складки плаща легли в идеальном порядке, хоть это было излишне: выглядел он, как всегда, безупречно. Но внешний вид являлся предметом его постоянных забот: ему льстила слава самого изысканного человека в Трое.

– Дорогие царевич и царевна, – заговорил он. – Наконец-то я вижу ваши лица, которые так хотели увидеть и Менелай с Одиссеем.

– Но вы же знаете, нашей встрече специально помешали! – воскликнула я.

Антенор подошел ближе и понизил голос до шепота:

– И все же они кое-что оставили для тебя.

Он вынул маленькую шкатулку и протянул ее мне.

– Это не представляет опасности. Я проверил.

Я медленно приподняла резную крышку. Внутри лежало украшение: камень темно-красного цвета в блестящей золотой оправе. Его можно было носить как брошь либо как подвеску, на золотой цепочке. Я провела пальцем по гладкому камню.

– Менелай просил передать тебе, – пояснил Антенор. – Он хотел, чтобы эта вещь была у тебя.

Странность этого поступка поразила меня. Почему Менелай дарит мне украшение, после того как обвинил в том, что я обокрала его? К тому же украшение было не во вкусе Менелая: он ценил тяжелые, массивные вещи.

Возможно, подарок означает, что его сердце не до конца озлоблено против меня? И за этим стоит надежда, желание подать знак, ожидание встречи?

Я вынула брошь из коробки, но Парис сжал мое запястье.

– Не смей надевать! Даже не прикасайся к нему! Оно может быть отравлено. Или проклято.

Медленно я опустила украшение обратно. Предположение было неприятно, но нужно соблюдать осторожность.

– Что именно он сказал, когда передавал брошь? – спросила я Антенора.

Антенор пригладил серебристо-седые волосы.

– Он сказал сдавленным голосом: «А это Елене, моей жене, чтобы она узнала цену своей любви».

– Тем более нельзя надевать его! – сказал Парис. – Менелай пытается вернуть тебя тайно, с помощью этой… этой штуки.

– Не может быть!

Эта брошка в маленькой шкатулке выглядела такой крошечной по сравнению с несметными богатствами Трои, что я растрогалась, но взяла себя в руки.

– Как он? – спросила я Антенора. – Как он выглядел?

Это меня волновало гораздо больше, чем подарок.

– Измученным и изнуренным, – ответил Антенор, словно желая сказать «Его сердце разбито». – Он все время смотрел на дверь, ожидая тебя. Когда ты не появилась, а посыльные сообщили, что нигде не могут тебя найти, он сломался.

– Что значит «сломался»? – потребовал уточнить Парис.

– Он на глазах становился меньше ростом. Скоро он был не выше Одиссея.

Эти слова причиняли мне боль. Снова взыграла ненависть к злодею, который запер меня в колодце.

– Я должна с ним поговорить! – вырвалось у меня. – Я все объясню… Я пойду к нему в лагерь…

– Ни в коем случае! – крикнули одновременно Парис с Антенором.

Антенор продолжал:

– Время для разговоров миновало. Даже если Менелай захватит тебя и уплывет с тобой в Грецию, остальные греки не последуют за ним. Они останутся здесь и будут атаковать Трою. Не зря же они проделали такой долгий путь. Прости, моя госпожа, я не думаю сейчас, что они сделали это ради тебя. Менелай будет вполне удовлетворен твоим возвращением, остальные же – нет. На эту экспедицию истрачено слишком много денег. Греки хотят их возместить.

– Лучше бы они убирались прочь. Все равно от нас ничего не получат! – возмутился Парис.

– Забери украшение, – попросил Антенор. – Я не хочу, чтобы оно оставалось у меня в доме.