Елена Троянская

– Первым номером, безусловно, должна идти царица Трои! – объявил Нестор и обратился к Гекубе: – Как и ты, моя госпожа, я стар. Нам остается только надеяться на уважение со стороны молодого поколения в память о том, кем мы были прежде. Кто хочет взять эту женщину в свой дом?

– Она поедет со мной, – вскочил Одиссей. – Она будет жить на Итаке!

– Каменистый остров далеко на западе Греции? – сдавленно спросила Гекуба. – Лучше похороните меня на этом берегу.

– Пенелопа хорошо встретит тебя, – настаивал Одиссей.

– Откуда ты знаешь, что Пенелопа вообще жива, а тем более хорошо встретит кого-либо, даже и тебя самого? – воскликнула Кассандра. – Ты слишком самонадеян! Впрочем, такова твоя натура.

– Не обижайся, Агамемнон, но прошу тебя, угомони свою наложницу, – повернулся Одиссей к предводителю.

Агамемнон поднялся. Давно я не видела его так близко. Годы потрепали его. Он походил на старого медведя, у которого шкура потерта, но когти и глаза остры, и он еще силен, хотя, конечно, расцвет его позади. От этого он стал только злее и потому еще более опасен. Он взмахнул рукой, стражники схватили Кассандру и оттащили ее в дом Ахилла.

Несколько смущенный, Нестор продолжал:

– Вот прекрасная дочь царя Приама, царевна Лаодика. Кто возьмет ее в свой дом?

Незнакомый мне человек забрал Лаодику, потом Илона тоже досталась незнакомцу.

– А теперь очередь бывшей царицы Спарты, – раздался голос Менелая. – Позвольте огласить список ее преступлений, прежде чем она перейдет к законному владельцу. Все мы покинули свои дома, сражались, страдали много лет из-за преступления, которое она совершила. Почему? Потому что вы – благородные мужи и сдержали, несмотря на все лишения, клятву, которую некогда дали ее отцу Тиндарею. Посмотрите на трупы лошадей, которыми усеяна Троянская равнина. Эта война началась с принесения в жертву лошади, на которой мы поклялись, и она завершилась принесением в жертву множества лошадей. Среди них и деревянный конь.

Менелай посмотрел мне в глаза. Неужели было время, когда я смотрела в эти глаза с любовью, с нежностью?

– Итак, позвольте мне перечислить ее преступления! – не скрывая ликования, продолжал Менелай. – Во-первых…

– Позволь мне избавить тебя от труда, – перебила я, не в силах слышать его самодовольный голос. – Я хорошо знаю, что ты собираешься сказать. Заодно я отвечу на эти обвинения, и церемония займет меньше времени.

Если бы Менелай знал меня, он не удивился бы моим словам. Но бедняга так растерялся, что утратил дар речи, на что я и рассчитывала. Я вышла вперед и стояла одна перед собравшимися. Сотни глаз пожирали меня.

– Во-первых, я сбежала из Спарты вместе с троянским царевичем Парисом. Я сделала это по собственной воле, меня не похитили обманом и не увезли насильно, как некоторые говорили. Я не взяла с собой никаких сокровищ – как многие считали, – кроме нескольких драгоценностей, которые принадлежат лично мне. Одну я принесла в дар богине Афине, другие отдала Приаму. – Я замолчала, чтобы перевести дыхание. Тишина стояла такая, что мой вздох услышали все. – Мое единственное преступление, но за него никто не вправе меня наказывать или прощать, – это то, что я бросила свою дочь. Только она может быть мне судьей. Когда я встречусь с ней, я буду молить ее о прощении.

– Она никогда не простит тебя! – ожил Менелай. – Она ненавидит тебя и много раз говорила мне об этом! Она ждала, что я убью тебя, когда наконец доберусь до тебя!

Я допускала, что он говорит правду. Менелай никогда не лгал, если только годы, проведенные рядом с Одиссеем, не повлияли на него.

– Я приму любой ее приговор, – ответила я.

– У тебя нет другого выхода, грязная изменница!

– Не понимаю, зачем мужчина, который называет себя благородным, хочет вернуть жену, которую называет грязной изменницей? – произнесла я, обращаясь к собранию, и оно ответило смехом.

– Я никогда не говорил, что ты снова будешь моей женой. Ты будешь моей пленницей. Ты вернешься в Спарту как пленница.

Я предпочитала быть его пленницей, чем женой. Но ни то ни другое не избавит меня от его присутствия.

– Жив ли мой отец? – спросила я.

– Да. Кто, по-твоему, правит Спартой все эти годы?

– А что творится в Микенах, на Пилосе, на Итаке? Их цари отсутствуют много лет – кто правит вместо них? Орест и Телемах были детьми, когда их отцы покинули родину, а сыновья Нестора отправились вместе с ним к Трое. Что происходит в Греции?

– Мы не знаем! – крикнул Одиссей. – Вести доходят редко. Что происходит в Греции, мы узнаем, когда вернемся.

– Ты поплывешь вместе с нами и вместе с нами узнаешь, что происходит в Греции, – заключил Менелай. – Счастливого плавания, бесстыжая тварь.

– И все же я не понимаю, зачем мужчина, который называет себя благородным, хочет вернуть… – начала было я, снова обращаясь к собранию, но Менелай схватил меня за плечо и тряхнул с такой силой, что мои волосы рассыпались.