Элеонора Августа

– Уж поверьте мне, господин генерал, – говорил капитан Пруфф с привычным для него апломбом, – я дважды осаждал города, дважды сам в осадах сидел, еще раз осаду сбивал. Ничего того, что не надобно, я делать не буду. Разобью им двери еще до ночи, они кинутся сюда их латать, всю ночь провозятся, – а стену укреплять, которую я поутру начну бить, им времени не останется. Главное, чтобы вылазку их не прозевать, посему я и прошу у вас роту людей.

Ну не спорить же с ним, еще обидится опять, надуется. Волков согласился:

– Полковник Эберст, дайте господину капитану первую вашу роту, а вы, майор Роха, выделите ему роту стрелков-аркебузиров.

Роха и Эберст обещали тут же все сделать, а капитан Пруфф, довольный, кланялся генералу и тут же отъехал к своим людям, чтобы немедля приниматься за дело.

– Господа… – говорил тем временем генерал. Все слушали его внимательно. Волков указал рукой на юг. – Перекресток и южная дорога – ваши, полковник Брюнхвальд; здраво рассуждая, ждать удара врага нам в первую очередь с юга. Так что будьте тщательны, полковник. Палисады, контрпалисады, ров, рогатки, огороженные заставы, тайные пикеты – все как по военному искусству должно быть, пусть так будет.

– Не волнуйтесь, генерал, – заверил его Карл Брюнхвальд, – все будет как должно.

– Полковник Эберст, – продолжал Волков, – вам дорога и ворота западные. Направление сие тоже опасное, майор фон Реддернауф обеспечит нас дозорами и разъездами, но и вы будьте бдительны.

– Буду, господин генерал, – отвечал Эберст.

– Капитан Кленк, вам дорога, по которой мы пришли, и ворота северные, там же будет наш главный лагерь, обоз и стойла для кавалеристов, и стрелки тоже будут там. Ставьте лагерь по всем правилам.

– Сейчас же и начну, – пообещал капитан Кленк.

Глава 10

Кавалер не мог сидеть на месте спокойно. Казалось бы, что нужно-то тебе, чего неймется: Кленк и Роха ставят лагерь, ужин варится, дороги, ведущие к городу, запираются палисадами. Офицеры его не новички: и Брюнхвальд, и Эберст, и Пруфф на войнах седыми стали. Люди инженера Шуберта уже облепили холм, что был у восточной стены, фон Реддернауф отправляет разъезды во все концы. Время отдохнуть, ногу не бередить – она и так ноет после марша, – поесть, может, даже поспать, ведь Волков не спал толком со вчерашнего дня. А генерал не может, ему на месте не сидится.

Сидя на телеге у разложенной на мешках карте, он спрашивал у капитана Дорфуса:

– Если город будут деблокировать, откуда нанесут удар? – В том, что горцы попытаются это сделать, у него сомнений не было, он-то на их месте уж точно попытался бы, даже не имея больших сил.

Дорфус тоже смотрел на карту.

– Ну уж не с севера.

Это и так было ясно. Оттуда они пришли, там силы горцам не собрать.

– На западе крупных городов нет: горы, деревни и граница, – продолжал капитан. – Думаю, если и придут, то либо с востока, либо с юга; скорее всего, с юга, в Мюлибахе войско соберут и оттуда пойдут.

Да, генерал и сам так думал.

– Сходите к капитану Пруффу, – заговорил он после минутного размышления, – кулеврины ему для пробития стен не понадобятся, пусть отправит их с канонирами на южный перекресток к полковнику Брюнхвальду.

– Да, генерал, – ответил капитан Дорфус, забрал карту и ушел.

А Волков полез в седло и, уже усевшись, крикнул денщику:

– Гюнтер, есть что из еды у тебя?

Гюнтер нашел, даже к поварам бегать не пришлось. Принес кусок еще не черствого хлеба с подсохшим куском сыра, передал господину, и тот по въевшейся в него с юных лет солдатской привычке стал есть это прямо на ходу, в седле.

Сначала поехал на западную дорогу к Эберсту. Ну конечно же, неправильно его офицеры наметили палисады. Не удержался, полез советовать. Напомнил, что не только дорогу из города надо блокировать, но и дорогу к городу, то есть еще и контрпалисад нужно ставить. А места под него офицеры не наметили. Те соглашались, обещали исправить. При этом Волков поймал на себе недовольный взгляд полковника Эберста. Кавалер его понимал: не дело генерала заниматься заборами. Дело генерала – вести людей. А если генерал ездит и раздает советы ротмистрам, так, значит, он, скорее всего, волнуется. А людишки, особенно нижние чины, отлично чувствуют, когда старшие волнуются, и начинают волноваться сами. А солдатам волноваться нельзя ни при каких обстоятельствах. А посему генерал должен быть спокоен и строг и во всякие мелочи, типа заборов, не лезть. С этим и ротмистры с капитанами разберутся.

И, поняв это, генерал уехал. Но не в лагерь, где ему уже разбили шатер, а на южную дорогу, к полковнику Брюнхвальду. А тот ему без обиняков и говорит:

– Вы, господин генерал, напрасно не отдыхаете. Надобно вам вина выпить да поспать. А тут я и сам управлюсь, волноваться вам не о чем, уж поверьте.

– Я просто хотел узнать, прислал ли вам Пруфф кулеврины, – говорил Волков.

– Кулеврины мне тут будут очень кстати, – обрадовался полковник, – но пока артиллерист мне их не прислал. Уже знаю, куда их поставить, так что жду.