Элеонора Августа

Пруфф, как и всякий самолюбивый человек, всегда радовался, когда выходило по его. И сейчас, кланяясь генералу, он улыбался.

А Волков с едва сдерживаемым волнением думал о том, что колонну поведет сам. Да, сам. Ведь ничто его сейчас так не истязало, как вынужденное генеральское безделье. А еще он находил оправдание себе в том, что у него лучший в армии доспех. Как в таком доспехе отсиживаться в шатрах? Генерал был уже готов идти. «Быстрее бы Пруфф управился с воротами». Единственное, о чем он теперь думал, так это о том, что сказать офицерам, когда они примутся его отговаривать.

Глава 11

Не зря Волков выматывал кавалеристов разъездами, ни коням, ни людям покоя не давал. Знал, что люди устают, что коней мордуют, что злятся на него, что в какой час ни возьми, а половина его кавалерии в седле – объезжает округу. И в этом он никакого снисхождения не ведал, требовал, чтобы все вокруг было изучено. Хватило ему мужицкой засады у реки.

Только-только чуть посветлело после ночи, еще туман не развеялся, еще роса не сошла, бахнула первая пушка по воротам. Генерал едва завтракать сел, а к нему пришел Румениге и сказал:

– Кавалерист привел молодца какого-то. Говорит, поймали его, когда он в город пробирался.

Гюнтер принес от повара суповую чашку из толстой глины, полную горячего кофе, сливки и масло на стол поставил, сахар, хлеб нарезал. А Волков про свой кофе тут же забыл.

– А ну, давай его сюда.

Уставший кавалерийский ротмистр привел парня лет семнадцати с разбитой мордой, в одежде невоенной, хорошей, но грязной, и со скрученными за спиной руками.

– В город пробирался, – доложил ротмистр, – к концу ночи пройти хотел. Мы за ним поехали, а он вскачь в лес. У нас кони за ночь устали, а он на свежем был – думали, уйдет, а он на ветку налетел да свалился. Как брали его, так за железо, подлец, схватился.

– Ну, – заговорил Волков, – зачем пробирался в город?

– Никуда я не пробирался, – буркнул молодец, а сам глаза отводит.

Волков ни секунды не сомневался, что это гонец.

– Бумаг при нем не было?

– Нет, господин генерал, – ответил ротмистр.

– Калите железо, жгите этого молодца до тех пор, пока все не скажет или не помрет, – распорядился кавалер, принимаясь за свой кофе, пока не остыл.

Ротмистр кивнул и поволок молодца прочь. Но генерал не успел завершить завтрак, уже пришли к нему Брюнхвальд, Эберст, Дорфус. Они тоже прознали, что поймали человека, который в город пробирался, и говорили с ним о делах, а офицер вернулся и привел лазутчика.

– Все сказал, кулаками вразумлен был, и железом пытать не пришлось, – сказал ротмистр. Он дал кулаком молодцу по затылку. – Ну, говори генералу, что мне говорил.

– В город я пробирался, – сказал молодой человек весьма печально.

– Кто велел? – сразу спросил Эберст.

– Полковник Майфельд, – ответил лазутчик. – Сказал в город ехать к коменданту Велерингу.

– И что ты должен был сказать коменданту?

– Чтобы держали город десять дней. Что через десять дней он вернется с людьми.

– Вернется? Откуда? – спросил генерал.

– Из Бёльденгена. Полковник идет туда собирать людей из окрестных мест.

Дорфус немедленно развернул карту на столе у генерала, тот даже помогал, отставляя посуду на край стола.

– Бёльденген, Бёльденген, – повторял капитан, разглядывая карту. – Значит, на западе. У самой границы с Эйпенцелем, у Юнг-Хольцкого перевала. Почему там, почему не в Мюлибахе собирают людей?

– Полковник этот ждет райслауферов из соседнего кантона, – вспомнил Волков письмо купца Гевельдаса. – Тысяча четыреста человек их будет.

– Именно! – воскликнул Дорфус. Он поднял глаза на лазутчика. – А ну, говори, мерзавец, сколько наемников ждет твой полковник?

– Откуда же мне такое знать, – нехотя буркнул молодой человек, – знаю, что будут не все, меньше их будет. Говорили, что всего девять сотен придет.

– А сколько уже собрал полковник? – снова спросил Эберст.

– Пока две сотни людей готовы, – отвечал молодой человек.

Офицеры стали расспрашивать его дальше, но больше он ничего ценного не говорил. Скорее всего, и вправду не знал. Наконец генерал махнул рукой: уводите.

– А как с ним быть? – спросил ротмистр.

– Думал, вы знаете, – отвечал генерал и показал на шею: повесить негодяя. И, пока ротмистр не ушел, добавил: – Ротмистр, вам и людям вашим двадцать талеров.

Офицер молча поклонился – но было видно, что он доволен суммой, – после поволок начавшего было рыдать и просить о пощаде лазутчика прочь от офицеров.

Теперь Волкову и не было нужды объяснять офицерам, что нужно торопиться.

– Либо берем город за пять дней, либо придется выдвигаться, оставляя город у себя в тылу, и давать полевое сражение этому полковнику, – сказал Брюнхвальд.

– Боюсь, что полковник тот будет не один, думаю, что они и на юге, в Мюлибахе, собирают людей, – добавил капитан Дорфус.

– Надо брать город, нужен штурм, раз ворота уже разбиты, – произнес полковник Эберст задумчиво. – Иначе придется отходить к обратно к реке.

«Вот и славно, что вы это понимаете».