Элевсинские мистерии

Фон образуют микенские мифы, в которых аргивская Гера занимает то место, которое в Элевсине приличествует Матери полей. Гера помогает Ясону и его героям получить золотое руно и вернуться домой. Изначально руно принадлежало летучему овну, которого Гермес даровал первым микенским царям для укрепления их власти. Когда же жрец Фиест похитил этого овна у своего брата, царя Атрея, Гелиос — солнце — так разгневался, что повернул вспять и погнал коней с запада на восток. Эти братья — ипостаси небесных Близнецов, из которых облеченный жреческим саном совершает попятный путь через Тельца, Овна, Рыб и т. д., то есть похищает золотого овна и тем обретает посвящение, которое являет ему "солнце в полуночном блеске". Около 700 года до Р.Х. пророк Исайя тоже показал своему царю Езекии возвратный ход солнца, зримый ночью, как знамение, поданное Господом в тяжелейшую годину (Ис. 38:8). Тот же знак в "Одиссее" (Од. 12,382 ел.) мы уже рассматривали.

Одно из фессалийских преданий сообщает, как распространялась эта мистерия в ослабленной форме — вместо овна только его руно; "одиночка" Афамант был товарищем Атрея в Фессалии, которая поддерживала тогда тесные отношения с Беотией, где Кадм недавно основал Фивы. Отцом этого Афаманта был царь Эол (не владыка ветров с Мальты!), а братом — Сисиф, строитель Коринфа. Женат он был на дочери Кадма Ино. Когда ее сестра Семела под Рождество зачала от Зевсовой молнии младенца и при этом сгорела — спасенный зародыш Зевс выносил в своем бедре и родил ровно через двенадцать дней, на Крещенье, — Ино (в январе-феврале) стала пестуньей этого ребенка. Поскольку же она, менада, выполняя эту службу, два месяца отсутствовала дома, Афамант решил, что жена умерла, и взял за себя простую девушку Нефелу ("облако")^{49}. В конце концов Ино вернулась и, увидев соперницу, велела своим челядинкам (в июле-августе) поджарить семенное зерно, чтобы оно не могло взойти, Затем (в октябре) она провозгласила мнимый оракул: бесплодие полей прекратится, только если сын Нефелы Фрикс будет принесен в жертву. Афамант волей-неволей подчинился и приготовил мальчика, к жертвоприношению; однако (ко времени Элевсиний под небесным Стрельцом) Гермес спас Фрикса и его сестру Геллу и с помощью летучего златорунного овна перенес в Колхиду. По пути Гелла упала в названный ее именем Геллеспонт. В Колхиде, по ту сторону Черного моря, Фрикс принес овна в жертву, а его золотое руно раскинул на ветвях дуба.

За этим-то руном и отправился Ясон. Дома же, в Беотии, царь Афамант впал в безумие и убил своего сына Леарха, матерью которого была Ино, — посчитал сына не то львом, не то оленем. После этого Ино с сыном Меликертом бросилась в море и стала Левкотеей, Белой богиней, а Меликерт — божественным мальчиком Палемоном, что плавает на дельфинах.

Бегство Фрикса в Колхиду в культовом посвящении означает то же самое, что и перенос Ифигении в Тавриду. Леарх и Фрикс опять-таки соответствуют небесным Близнецам, которые в мистериях под знаком Стрельца мистически убивают друг друга. Леарх, подобно Кастору, следовал естественному пути солнца, и потому отец спутал его в небе со "Львом" или оленем (под знаком "Девы" Артемиды). Фрикс, как Полидевк, следовал против солнца путем, которым распоряжался Гермес, а потому ехал верхом на небесном Овне и потерял сестру Геллу под зимним Водолеем. Когда он в Колхиде раскидывает золотое руно на дубе, дуб этот знаменует мировое древо, на котором, согласно философу Ферекиду (VII век до Р.Х.), природа раскидывает вышитые покровы. Если этот покров начинает светиться золотом, мист пробуждается в Элизии и видит там подземное солнце, по-египетски Осириса, "солнце в полуночном блеске".

Добыча золотого руна сопоставима в "Одиссее с посещением острова Тринакия, где наряду с быками были и священные бараны (11,108); успешное свершение, однако, ждет лишь в Одиссеевом супружеском покое на Итаке. Добыча золотого руна схожа и с одолением Минотавра в Кноссе, но не вполне, ибо в Колхиде Медея недвусмысленно говорит Ясону: "Царь же Эит [Ээт. — Н.Ф.] не такой человек, каким по рассказам был Пасифаи супруг, Минос; и можно ль равняться мне с Ариадной?" (111,1107 ел.)

Греческая пословица делает обеих жен Афаманта, божественную Ино-Левкотею и человечески-естественную Нефелу, символами предприятия гениально задуманного, но закончившегося весьма тривиально: "Вместо богини — женщина, как у Афаманта".

До Афаманта примерно то же произошло у Иксиона с Герой: Иксион (отец Тесеева друга Пирифоя, тщетно домогавшегося Персефоны), допущенный Зевсом к трапезе богов, тотчас принялся искать любви Геры. Зевс сделал вид, будто уступает его домогательствам, но подсунул ему облачное подобие Геры, от которого затем родились кентавры. Иксион же в наказание был привязан к огненному колесу, которое, прокатившись по небу, до сих пор кружится в Гадесе. Колесо Гадеса — это солнце полуночи, Иксион — посвященный.