Эльф в подарок (СИ)

Старую кашу никто не забрал, нового завтрака нет. Тишина, рой стремительных мыслей. Элитный раб, должно быть, имеет высокую цену, наверняка в моих бумагах уже разобрались. Долг перед Империей я покрыл, а значит, с точки зрения совести и морали я чист. Быть может, меня выкупят в подмастерья для работы с бумагами, или в охрану, а еще лучше для работы с редкими артефактами. Эльфы знамениты повсюду как народ, склонный к тонкой искусной работе. Надеюсь, мне никогда не придется работать с посетителями и ловить на себе взгляды, полные сочувствия, как у той молочницы, что провожала меня навстречу судьбе раба, или взгляды, исполненные оценки. Лучше уж скромный угол в чулане и работа, работа, работа. Пройдет время, и я добьюсь расположения хозяина, он по достоинству сможет оценить честный исполнительный труд и, наверняка, вернет мне утерянную свободу. А там уж я придумаю, как быть дальше. Мадам, которой решили меня предложить до официального торга, должно быть, модистка или парфюмер. Кто еще может носить эльфийское имя? Видимо, она хочет приобрести непорочного честного эльфа, чтобы тот не опорочил марку ее торгового дома своим недостойным поведением. Шить я умею немного, даже вышивать и то приходилось когда-то давно в угоду старшей сестре, та еще стерва. Именно из-за ее непомерных амбиций я и удрал жить в Империю на свободу, где все решают на равных, и нет необходимости подчиняться старшей женщине дома.

Если работа предстоит не за прилавком, не в качестве зазывалы, то я постараюсь произвести хорошее впечатление на эту даму. Правда, как мне это удастся в одном нижнем белье? Может, стоит снять чехол с матраса? Додумать свою мысль я не успел. По коридору зазвучали тяжелые мужские шаги и звонкие женские голоса. Тряхнул головой, силясь прикрыть лицо волосами, встал, опустил лицо к полу.

— Это он?

— Да, госпожа Доржэль.

— Какой скромный. А что у него с волосами?

— Срезали, чтоб не мешали.

— Отрастут. Иди сюда, ну, подними голову, я хочу на тебя посмотреть.

Не успел я ничего сообразить, как подбородка коснулись мягкие женские пальцы, поднимающие мое лицо вверх. Что она себе позволяет? Я вздернул голову. Передо мной стояла совсем не эльфийка и даже не полукровка. Вызывающая отвращение ярко раскрашенная человеческая женщина, а то и вовсе прямой потомок бородатого гнома. Щеки предательски залились краской. Женский палец скользнул мне на грудь, коснулся соска и заскользил ниже. Я опешил, абсолютно не понимая, что на это можно сказать. Стражник отмер первым.

— До продажи его запрещено трогать.

— Ты невинен?

— Д-да.

— Какая удача. Я хочу тебя купить себе в качестве личного раба. Будешь спать со мной на мягкой постели, буду брать тебя в город.

— Что?! Что вы себе позволяете?! Я лунный эльф! У меня есть еще честь, и я не готов променять ее на место в вашей кровати!

— Какой горячий! Прелесть! Просто прелесть что такое. Ну, подумай, какая честь может быть у вещи, по сути? Стул же не выбирает, кто и как на нем будет сидеть. А место рядом со мной — это уже честь. Когда тебе еще предоставилась бы возможность коснуться столь чудесного тела? Я ведь наполовину тоже эльфийка. А папа был гном. Посмотри, какая мягкая у меня пробивается борода. Ты сможешь ее ласкать и все остальное тоже. Чудесно, правда?

Я припомнил все известные мне ругательства городской черни. И про устройство тела, и про прихотливые вывороты судьбы.

— Дрянь! Неблагодарная дрянь! Как вы посмели мне предложить такое! Это же как кусок грязи в фантике от шоколадной конфеты!

— Он понесет суровую кару! Строптивый, только вчера привезли.

— А мне-то какое до этого дело, позвольте спросить? Ноги моей больше не будет в вашем псевдоэлитном отделе!

Так ошейником меня еще не шарахало. Спасло от смерти то, что я чего-то да стою. Очнулся только на следующий день.

Несколько дней пронеслись как бесконечная череда унижений. Есть мерзкую кашу я просто не мог, пару раз пытались накормить через силу. Дважды противоречил охране. Один раз даже получилось попасть по стражнику чертовой миской, а еще исхитрился поддеть за живое словом.

К началу торгов в моей карточке значилось слово «строптивец». Уж лучше так, чем покорная постельная принадлежность.

Круглая небольшая арена, усыпанная песком посреди закрытого павильона. Туго скрученные за спиной руки. На время аукциона магией меня лишили возможности говорить. Яркий свет, бьющий в глаза, покупателей мне не видно. Нелепые характеристики, расхваливают мое упругое тела. Мужские и женские голоса, невероятные ставки. Хоть бы попасть в контору или в наемники, с оружием я хорошо справляюсь. Да хоть куда бы то ни было, но в нормальное приличное место.

— Ставок больше нет. Продан госпоже Мэри Сью, хозяйке городского борделя.

От шока я попятился и упал на песок. Вроде бы даже вскрикнул.

Зал хохочет, летят грубые шутки, одинокие хлопки в ладоши адресованы моей госпоже.

— Там тебе мозги на место вставят. И не только мозги, — грубо тащит меня знакомая стража к невысокой черной карете. Бросают прямо под ноги к какой-то женщине в длинной кружевной юбке.

— Веди себя, как подобает.