Эльфами не становятся

– И заберечь до смерти! – Линфия покачала головой. – Я слишком хорошо знаю, на что способны родители, желающие оградить чадо от всех зол. Вряд ли в условиях такой опеки наследник мог бы вырасти самостоятельным и сильным королем. К тому же от судьбы, как вам известно, всё равно не уйти! Раз Создатель дал ему родиться первым – он приведёт его к трону…

– Но ведь для тебя этот закон не новость? – спросила тогда Калипсо.

– Придворные ясновидящие всегда передавали друг другу эту тайну. Мне рассказала об этом предшественница, поручившая хранить секрет и оберегать наследника, – склонила голову Линфия.

– Но почему же тогда сейчас?.. – Калипсо не выдержала и сделала два шага вперёд, но потом снова остановилась, всё ещё держась за руку Ивлина, как за спасительный оберег.

– Никогда ещё в королевской семье не рождалась двойня! Когда вы родились, ваше высочество, ясновидящей была другая волшебница. Её не было в комнате во время родов. Она пришла позже и лишь тогда с удивлением узнала, что наследников двое. Она спрашивала у повитухи, кто был первым, а та отвечала, что первенец – мальчик. Или повитуха хотела выслужиться, рассказав приятную новость, ведь в народе бытует поверье о том, что первенец мужского пола к добру, или же она просто… перепутала. Захлопоталась и забыла, кто родился первым! Она ведь не была посвящена в тайну и не понимала, насколько важно быть уверенным в том, кто является старшим… Всё это время я и моя предшественница считали, что старший ребёнок – Эарлан. И лишь сейчас, обратившись к полусущности, я осознала свою ошибку.

ГЛАВА 2

Я перекинула рюкзак через плечо и вышла из школы. Тяжелая дверь бухнула за спиной, закрываясь, а я зажмурилась и даже прикрыла лицо рукой, так резко брызнул в глаза солнечный свет.

– Не погода, а сумасшествие какое-то, а? – посреди этого солнечного света возник вдруг голос моей подруги Нии. Я открыла глаза и увидела её саму, сияющую в ореоле великолепного летнего полудня, невесть как забредшего в середину апреля. Впрочем, глядя на девушку, трудно было понять, что именно освещает школьный двор: солнце или всё-таки её роскошные волосы. Они лениво стекали по плечам, точно белое расплавленное золото. Однако обладательница этого великолепия не спешила их подобрать: пусть, мол, текут себе, раз им так хочется; солнце скроется – снова станут обычными локонами. Время от времени она поводила плечом или поправляла сумку специально для того, чтобы очередной золотой ручеёк проторил себе наиболее красивый путь по тёмно-синей кожаной куртке.

– Сумасшествие. Похоже, градусов двадцать, не меньше! – Я сняла куртку и, после нескольких безуспешных попыток засунуть её в рюкзак, повязала на поясе.

– Ты в курсе, что в такую погоду идти домой – преступление? – спросила тогда Ния.

«О да! – сказала я сама в себе. – В такую погоду это и правда преступление. В такую погоду только и можно сидеть на качелях и пребывать мыслями в другом мире».

– Нет, я хотела пойти в парк, – честно сказала я и, угадав недовольную гримасу, готовую вот-вот занять место на лице подруги, выложила всё как на духу: – Я не спала почти всю ночь. А потом заснула и мне стало сниться продолжение. У меня идёт, понимаешь, идёт! Мне просто необходимо сейчас закончить этот эпизод! – «Особенно после того, когда утром, благодаря ошибке с автобусом, вывелось такое удачное объяснение…»

– Ладно, пошли. У меня сейчас тоже спокойное настроение, посижу с тобой на соседних качелях, – согласно кивнула Ния.

– Только не отвлекай! – предупредила я.

– «Зоя» и «зануда» не зря начинаются с одной буквы! Иногда я начинаю жалеть, что дала тебе тогда прочитать «Синюю птицу» Самойловой, – подруга закатила глаза.

И мы пошли в парк, где стояли самые лучшие в мире качели, на которых я придумала уже так много приключений для своих героев.

Ния думала, что я начала писать после прочтения книги, которую она мне посоветовала. Было это в седьмом классе. Ния открыла для себя книжную серию фэнтези, а первый прочитанный в этой серии роман Елены Самойловой – «Синюю птицу» – тут же притащила мне, чтобы было с кем обсудить. Я прочитала за день и «заболела» этой книгой и её волшебным миром. Реальность стала мне не просто не мила, а тошнотворна…