Эльфанутый

— Прошу простить, о, ваши эльфийские превосходительства, — состроил я страшную рожу за маской. — Обратили ли вы внимание, что задели меня и облили вином? Но никто не изволил выразить минимальное сожаление о случившемся.

Я стал выжимать волосы прямо на мраморный пол. Эльфы делали вид, что не обращают на нас внимания. Они пили, танцевали, смеялись. Но меня не обманешь. Я чувствовал их любопытные эмоции. Астария посмотрела на меня. В прорезях маски я увидел предупреждающий прищур.

Мои обидчики никак не отреагировали на меня.

Бесят…

Я подключился к Блюму.

Пум!

Вмазал лапой себя по морде. Боль взбодрила. Котоящер от такого обращения впал в животный ступор.

«Потерпишь! — гаркнул я на отголоски кошачьего возмущения. — Это важно!»

Холодная злость подступала…

Пум!

Я снял с себя фрак, аккуратно сложил и положил на пол.

— Что ж, — вздохнул я, вспоминая знаменитую пословицу. — Рыба не всегда гниет с головы. Низшую аристократию можно отличить по повадкам. Ну, ничего. Ведь все мы хотим как-то показать себя. И проще всего это сделать, высмеивая простоэльфинов. Это достойно ваших титулов и не мне, недостойному, судить ахуевших господ. Овации.

Я пару раз хлопнул в ладоши, стал расстегивать блузу. Гул в зале немного затих. Наглый эльф и винная ящерица соизволили обратить на меня внимание.

— Ты что-то сказал? — обратился ко мне эльфийский быдлан. — Я прослушал. Повтори.

«Хочу выговориться! Хочу! Щас взорвусь!» — орал я на рассудительность.

«Терпии, орк! ТЕРПИ!»

«Не могу. Горю. Вылазит…»

«Терпи!!!»

«Может компромисс?» — извернулся я.

«Мне не нравится как это звучит…»

Я посмотрел на наглого эльфа. Снял рубашку, обнажая поджарое тело. Услышал смешки, но уже не такие уверенные. Почувствовал весьма конкретный интерес женских особ.

— Я повторю, ваше благородие, — поклонился я. — В связи с последними событиями, я заявляю, что вы, и вот эта прекрасная леди — сказочные добро-эльфы, а я даже ваших мам не знал. И ваших пап не знал туда же. Поэтому желаю вам отправиться в расслабленную и очень темную обитель теней, зазвездившиеся вы голубым светом господа и леди. Во все места вам сладких утех. И вы именно те, кто восхищается размерами Билли и увлекается поступательно-наступательным тактами в грациозных танцах. Каждый день вы сосёте мудрость, и желаю я вам принять ее в себя поглубже. Спасибо за внимание, и прошу меня простить за многословность. Это все, что я хотел сказать.

Я улыбался до ушей, складывая блузу и пригибаясь, то ли для поклона, то ли для того, чтобы аккуратно положить ее на пол.

«Видишь, а ты переживала», — утешил я рассудительность.

«Убейте меня кто-нибудь, умоляю»

«Не ссы, прорвемся. С орками справлялись, а эльфским пидоркам себя заплевать позволим? Нет уж, только через твою смерть.»

Зал слишком сильно старался не обращать внимание на происходящее. Но от меня такие вещи не скрыть. Я все чувствую. Краем глаза заметил, как эльф едва не переполнил своей пассии бокал с вином.

Быстренько проверил Серп. Похоже, Улук-Урай возвращается. И судя по выражению его лица, договориться с козлоногими не удалось.

Ко мне подошел слуга обители, протянул строгий фрак.

— Прошу вас, примите должный вид.

Я накинул одежду. Быдлан и ящерица пялились на меня, хлопая глазами. Я отчетливо услышал скрежетание шестеренок в их головах. Будьте вы хоть тысячелетними Элрондами и Галадриэлями, все равно не поймете обосрал я вас или нет.

Бандит ожил, обратился к слуге обители:

— Страж завета, могу я перерезать горло зазнавшемуся простоэльфину?

— Хоть это и грубо, но я согласна с младшим майром Оранеллом, — поддакнула ящерица, заламывая пальчики. — Простоэльфин леди Астарии хотел нас оскорбить.

Слуга обители в маске без единого отверстия поклонился, ответил:

— Я не усмотрел в словах простоэльфина Реордана оскорбления влиятельных особ.

— Вы не можете отрицать, что их не б… — эльфийка запнулась, ее глаза заслезились. — Он исковеркал слова и… и…

Она заплакала. Так реалистично и красочно, что, если бы не маска, все бы увидели мое ошарашенное лицо. Что за фигня? Это я плакать должен!

Никто не подскочил к страдающей эльфийке. Не стал ее утешать и благородно успокаивать. Наоборот. Смешки направили на нее.

Алината резко затихла. Как ни в чем не бывало продолжила:

— Прошу наложить на него превенцию.

Ипать, актриса. Не почувствуй я фальши в спектакле, то уже аплодировал бы. Что это было? Маска чувствительной плаксы? Хер поймешь.

Слуга обители, терпеливо ждавший конца представления, ответил:

— Повторюсь. Я не усмотрел оскорблений в словах простоэльфина Реордана, майра Алината. Он не будет наказан.

Хе-хе.

— Что ж. Я рад, что многоуважаемый М-Л-А-Д-Ш-И-Й… — я так долго смаковал это слово, что отчетливо услышал скрежет зубов эльфийского бандита, — … майр не в обиде на жалкого простоэльфина. А теперь, позвольте мне откланяться.

Я нагнулся в поклоне, забирая свои грязные шмотки. Му-ха-ха!

«Ты нажил себе врагов», — покачала головой рассудительность.

«Ты что, не сдохла еще? Лучше с врагами, чем с аристократическим пенисом в заднице, ясно?»