Эльфийская лихорадка

Справившись со страхом перед копьем, я резко обнажила единственное оружие, которое у меня было. Пояс упал. Я обернулась вокруг своей оси, направляя копье на них, чтобы разомкнуть кольцо.

Назад! — скомандовала я. Это Реликвия Видимых. Оно может убить даже принца! Только попробуйте!

Я сделала выпад с сторону ближайшего ко мне Эльфийского Принца. Он остановился, внимательно рассмотрел копье, затем поднял на меня разъяренный взгляд.

Он повернул голову и посмотрел на других, затем вернулся к копью. Я наблюдала за происходящим.

Я с ужасом заметила, что моя рука начала медленно, медленно разворачиваться до тех пор, пока смертоносное, разлагающее плоть острие, не направилось прямо на меня.

Я пыталась повернуть его в другую сторону, направить его на Эльфа, но не смогла сдвинуть с места.

Мой мозг начал уже подводить итоги жизни, а тело еще отказывалось верить.

Мысль об изнасиловании приводила меня в ужас. Но еще меньше мне хотелось умереть как Меллис.

Когда острие было всего лишь в четверти дюйма от моей кожи, я попыталась отбросить копье в сторону, надеясь, что у меня получится, а они просто забудут о моем существовании. Я смогла отпустить копье, но я не смогла управлять им. Это явление я еще обдумаю позже. Копье со свистом пролетело через дверь молельни и с треском врезалось в основание подставки для святой воды. Импульс был настолько сильным, что она перелилась через край чаши, а когда достигла копья — зашипела и начала испаряться.

Принцы приняли статичную форму. Мужчины были так неописуемо красивы, простой взгляд на них приносил большое эстетическое удовольствие. Это трогало мое сердце до глубины души. Я что-то невнятно бормотала.

Они обнажились. На них остались только черные светящиеся ожерелья, которые словно темнота в расплавленном виде обвивали шеи.

На гибкие загорелые тела нанесены татуировки в виде сложных светящихся узоров, которые как в калейдоскопе перемещаются по всему телу — штормовые облака по золотому небу. Молния вспыхнула в их блестящих глазах.

Я почувствовала, как глубоко внутри меня раздался гром. Я не могла смотреть на них. Их было слишком много. Я отвернулась, но они не ушли. Что-то заставляло меня не отрываясь смотреть в их фантастические, наводящие ужас лица.

Мои глаза округлялись все больше и больше.

Я обливалась кровавыми слезами, они образовывали накипь на щеках. Я оттирала их пальцами, и они отпадали в виде темно-красных высохших чешуек.

Потом принцы целовали мои пальцы, их языки источали успокаивающую прохладу, а клыки обжигали ледяным холодом.

И зверь во мне — гораздо более примитивный, чем Отважная Мак, и не поддающийся контролю — раскинул мои руки над головой и ждал, предвкушал восхитительное удовольствие.

Это то, для чего она была рождена.

Это то, что она ждала все это время. Здесь. Сейчас. С ними.

Секс, ради которого можно умереть.

Я скинула свои ботинки. Они стянули с меня джинсы и белье и поставили между ними.

Целуя, покусывая, полизывая, овладевая мной, они сами зажигались от той страсти, которую распалили во мне. Затем направляли ее мне. Снова подпитывались. И снова возвращали. И с каждым таким переходом эта страсть вырастала и становилась нечто большим чем я, нечто большим, чем они. Она становилась зверем.

Где-то в отдаленных участках мозга я осознала тот ужас, который происходит со мной сейчас. Я чувствовала на их безукоризненных губах пустоту, которая живет внутри них. Под бархатистой и золотой кожей, глубоко, под волнами Эроса, я утопаю в … там нет ничего, кроме … океана меня самой.

В тот момент, когда я сдалась, мне удалось увидеть истинную природу Эльфов. Они — пустота. Они — отсутствие того, чем они не являются, но страстно желают: страсть вожделения, огонь жизни, возможность чувствовать. В них когда-то давно был упущен какой-то важный компонент. Или, возможно, он вымерз за семь тысяч лет заключения в ледяной тюрьме. А, может, они изначально несовершенны и пусты из-за того, что появились благодаря несовершенной Песне.

Какова бы ни была причина этого, наиболее сильные ощущения они получают через секс. Каждый из них — маэстро вожделения, отринувший музыку в своем Королевстве и окруженный другими, такими же пустыми собратьями. И только тело человека позволяет им коснуться этой музыки.

Они могут чувствовать музыку, только если ее чувствует она. Они будут жадно поглощать ее песню до тех пор, пока концертный зал не стихнет. Страсть оборачивается для нее гибелью. Ее тело становится таким же холодным, как та пустота внутри них, которой недоступно понятие жизни. Терзаясь пустотой, они ищут для своих игр новую женщину, жертву, и снова жадно поглощают. Секс с ним как концентрат: она получает все самое сильнодействующее, что есть в сексе. Не разбавляя и не уменьшая концентрации. Он направляет этот поток сначала в нее, потом из нее, снова в нее и так до последнего издыхания.

Мои оргазмы не напоминали мне легкую болезнь. Повторяясь раз за разом, они каждый раз заново перерождали меня в тот момент когда я была близка к оргазму.

Этот секс был жизнью, был кровью, был Богом, заполняя даже мои поры.

И он убивал меня.