Эльфийская радуга (СИ)

«Неужели все всегда заканчивается вот так? Почему в сказках прекрасные принцессы обязательно побеждают врагов и обретают заслуженное счастье? Чем я хуже? Чем? » – раздумывала она, всматриваясь в тяжелые, низкие облака, словно в их массивной, густой серости можно было отыскать ответы на вопросы. «Потому что принцессы из сказок заслуживают счастье, а что сделала ты?» – прозвучал из ментальных глубин голос Хайди.

«А я, разве я его не заслужила? Я всегда была красивой, богатой, любимой, веселой, умной, талантливой» – принялась мысленно перечислять свои достоинства Нарбелия, но совесть-Хайди решительно прервала этот бесконечный список: «А что хорошего ты сделала другим? Кому помогла без корысти, без самохвальства; кого простила, несмотря на личную неприязнь; кому не отомстила, сдержав собственную обиду и ненависть? Кому? Кому?»

Последняя фраза прозвучала в голове бывшей наследницы слишком реально и четко. Она даже оглянулась на дверь, боясь, не было ли все это произнесено вслух. В коридоре стояла тишина. «Никому» – честно ответила Нарбелия, не пытаясь больше врать самой себе. В груди гнилостным червем закрутилось, заворочалось омерзительное чувство собственной низости и никчемности. В памяти всплыл образ кучера, отдавшего за нее жизнь и тем самым позволившего сбежать от погони, прямо перед глазами встало заботливое, сострадающее лицо толстой няньки-повитухи из лаПлава…

«Спасибо вам за все, – прошептала Нарбелия, будто бы слова эти могли достигнуть адресатов, – и простите меня, если сможете».

Собравшись духом, принцесса собрала жалкие крохи магической силы и принялась плести заклинание. Ее жизнь кончилась, терять ей больше нечего, но ребенок, ее ребенок, должен спастись.

Два жеребца, вороной и белый, сошлись грудь в грудь, с яростным ржанием поднялись на дыбы, молотя по воздуху копытами и бешено выкатывая переполненные ненавистью друг к другу и ко всем окружающим глаза. Заметалась привязанная в углу загона кобыла, пискляво заржала, прижимая уши и мелко дрожа. Жеребцы оскалились и с грозным храпом вновь ринулись друг на друга. Белый уступал противнику в силе и размере. В черном явственно проступала боевая порода, наверняка среди его предков ходили настоящие рыцарские кони – массивные и в то же время невероятно ловкие и быстрые. Белый жеребец – обычная крестьянская лошаденка, породой похвастаться не мог, и вскоре рухнул на землю, тут же попав под град ударов от копыт противника…

Толпа вокруг загона орала и улюлюкала. Лошадиные бои – излюбленное зрелище темноморцев, были запрещены на территории Королевства, но Сибр как обычно игнорировал подобные запреты. Азартные развлечения привлекали слишком много денег и зрителей. Бои кормили не только удачливых коневладельцев, тех, чьи лошади регулярно побеждали и становились зрительскими любимцами, но и ставочников, лоточников, карманных воров и других смутных товарищей, охочих до чужого богатства.

Таша, не привыкшая к подобным сборищам, попыталась обойти загон стороной, но толпа захватила ее и, подобно неукротимой и своевольной морской волне, вынесла и прижала к нечищеным рейкам конского ринга. Девушка беспомощно обернулась, отыскивая глазами Учителя. На миг она увидела, как над головами кричащих и ликующих зрителей возвысилась темная тень, но тут же потеряла Кагиру из вида.

Начиная впадать в панику, Таша повернулась спиной к сражающимся коням и принялась расталкивать окружающих, желая поскорее покинуть неприятное место. Толпа расступалась, но тут же сомкнулась снова, затягивая, как живое болото. Таша протискивалась между одними, но другие смыкали ряды прямо перед ее носом, заставляя после каждого шага к свободе отступать назад на несколько шагов.

На глаза навернулись слезы, а в груди стало жарко, болезненно жарко, словно в легких кто-то развел огонь. Каждый новый вздох давался с трудом, сердце дробно стучало, выпрыгивало из груди, и удары его отдавались болью в ушах, которые словно заполнила вода. Паника охватила девушку, и она рванула, не разбирая дороги, через толпу, отчаянно пихаясь и зажмурив глаза.

Выбравшись из сгущения людских тел, принцесса чуть не налетела на черного жеребца, которого тащили с ринга. Вокруг изувеченной морды поверженной лошади уже вились мухи. Зеваки разомкнули ряды, образовав широкий коридор – никто не хотел приближаться к окровавленной конской туше, влекомой за ноги парой унылых волов.

– Осторожнее, юная незнакомка, – прозвучал над ухом вкрадчивый мягкий голос, – не стоит стоять так близко к проигравшему, можешь подхватить от него неудачу.

– Я случайно, – неуверенно ответила Таша, вжимая голову в плечи и лихорадочно отыскивая в толпе Кагиру.

– Не нужно беспокоиться, юная незнакомка, – руку девушки чуть выше локтя сжали чьи-то цепкие пальцы, – если коснуться гривы моего жеребца-победителя – удача вернется к вам втройне.