Эльфийская сага. Изгнанник

— Сэт? — Габриэл узнал Брегонова прислужника и подхалима. — Какого черта, он здесь…

— Знаешь его? — Шепнул Остин.

— К сожалению.

— Зачем исчадия заявились на рынок?

— Иди и спроси у них, — фыркнул темный эльф и надолго задумался. Когда темноэльфийский отряд растаял в рыночной давке, он молвил: — Они не могли прийти сюда пешими или конными. Скорее всего, прилетели на одном из Небесных кораблей Звездочета. Есть одна мысль. За мной.

Троллевый рынок они покинули за минуту до наступления зари.

* * *

Очнувшись, он ощутил невыносимую боль. Последнее, что помнил Сирикус Лавво — огромный кулак Габриэла летевший в его «милую» рожу. Переводчик застонал и коснулся рукой лица. Глаз заплыл, нос-картофелина был сломан, мшистое деревце, росшее из уха — загублено, а во рту не хватало двух передних зубов. Ничего не скажешь, темный эльф приложил его на славу.

Паровозный гудок приближающегося состава, проехался по черепу Лавво механической пилой. Что за напасть! Тролль потряс головой, выбил из ушей гальку и перевалился на живот. Перед глазами пробухчали металлические колеса, сыпавшие искрами торможения. Состав чухнул и остановился. Лавво стер с себя сажу и возблагодарил Парящие Камни — упади он на пару ярдов левее и его бы переехало уже раз двадцать.

Переводчик поднялся и подумал, что король Брегентус будет не в восторге, когда узнает, что эльфы сокрушили его лучших стражей, точно неопытных новобранцев и сбежали. Хорошо хоть карта с Иссиль Итин все еще при нем. Возможно, хотя бы это смягчит гнев здешнего правителя.

Не успел Лавво сделать и шага, как был сбит жестоким ударом в голову. Щеки обожгло железом — он рухнул на соседние рельсы. По лбу потекла кровь, в ушах зазвенело. Он схватился за литиевый нож, отравленный лунной ртутью, но чья-то нога в тяжелом сапоге ловко его выбила.

А потом она насела сзади и, оттянув ему голову, приставила к горлу кинжал с широким лезвием.

— Кто ты? — Начал он испуганно. — Я богат и заплачу.

— Мне не нужны твои грязные деньги, — прошипела женщина, просившая о выдаче Белого Лебедя несколько минут назад.

Тролль злобно заворчал: опять эта стерва!

— Только сведения. Зачем Белый Лебедь приходила к тебе? Она просила что-нибудь перевести?

— Да, — признался тот, скребя когтями по рельсам. Грани кинжала рвали его шею, как солнечные лучи зимние облака. — Эльфы принесли древнюю карту. Они ищут Лунный город.

— Лунный город, — донеслось ее злобное шипение. — Что еще они говорили? Куда пойдут? Где остановятся?

— Не знаю! Не знаю! Клянусь Парящими Камнями!

— Лжешь! — Кинжал вскрыл его шею и на камни, шипя и плавясь, закапала темная кровь.

Вдалеке загудела паровая труба. Задребезжали колеса. Рельсы накалились и запрыгали по земле. Пасмурную муть фабричных миазм прорвала стремительная тень состава, летящая к соседнему перрону. Лавво зарычал — если он не уберет с железнодорожного пути тело — его размажет по магистрали.

— Ладно, ладно, — завопил он, перекрикивая гам. — Я слышал, они шептались о Городе Солнца! Встреча там!

— Гелиополь, — прохрипела убийца и ее вертикальные зрачки по-кошачьи расширились.

— Да, да, — вопил Лавво, обливаясь потом. — Хватит! Я сказал тебе все, что знал! Освободи меня!

Женщина отняла кинжал и толкнула переводчика под свистящие колеса паровоза.

— Освобождаю!

Глава 17. Шах и мат

Одержать сто побед в ста битвах — это не вершина воинского искусства.

Повергнуть врага без сражения — вот вершина

(Сунь Цзы, Искусство войны)

Пешка из черного ортоклаза скользила туда-сюда по белой и черной клеткам. Брегон, развалившись в кресле с узорными ножками и спинкой в форме дракона, наблюдал за ее движением и тихо посвистывал. Когда она ему наскучила, он коснулся точеной фигуры «королевы» и очертил плавный изгиб полированного камня.

Шахматы. Любимая игра Лагоринора ал'Эбен Блистающего и четырех его братьев Повелителей Стихий. Теобальд тоже был от нее без ума. Брегон же напротив — ее ненавидел. Он толкнул королеву пальцем.

Бо-о-ом. Фигура рухнула на доску с долгим, протяжным эхом.

Правитель встал и подтек к узкому стрельчатому окну, прорезанному в корабельном борте на уровне пяти футов от пола. Красноватые отсветы заката высвечивали сводчатый потолок и серебристые стены, украшенные объемной резьбой. Пышное королевское убранство дышало коварством и злобой, трюмной воздух окутывало холодное и безысходное уныние. По хрустальным столам прыгали тени ненависти; в кувшинах и кубках отражалась затаенные обман и предательство.

Король порывисто огладил шелковистые волосы, ниспадавшие вдоль восковых щек, и ударил кулаком о расписную балку. Все его движения, повороты и наклоны головы сквозили лихорадочным нетерпением. Он чего-то ждал, но не получал ответа.

Вдоль борта струились перламутровые гребни облаков. В прорехах просматривались плеяды снежных скал, вьющиеся ленты кристальных рек, темно-зеленые пятна чащ и болот, нити дорог, блюдца озер, остроконечные скальные хребты.