Эльфийские хроники (сборник)

– Если только она не говорит мне, что мне нужно замолчать и позволить действовать тебе… Если только это не тебе предстоит двигаться по длинным-предлинным дорогам. И, наконец, что касается третьей руны, то…

Улыбка, смягчившая на несколько мгновений лицо старого друида, увяла. Третьей была руна, которую побаивались все прорицатели и колдуны. Это была руна тиса, являвшегося символом смерти и возрождения…

– Третья руна объясняет все. Она – предсказание…

Битх утан унсметхе треов,
Хеард, хрусан фаест, хирде фирес,
Виртрумум ундервретхид, вин он этхель.

(Тис – дерево с грубой корой.

Он крепкий и проворный в земле,
с цепкими корнями.
Защитник пламени и радости в жилище).

Произнеся эти слова, Гвидион вновь замолчал, чтобы подумать еще над смыслом этой руны. «Крепкий и проворный в земле, с цепкими корнями. Защитник пламени и радости в жилище»… Эти слова подразумевали блестящую победу и славное будущее, но относились ли они к Махеоласу или же к Ллиане? Возможно, к ним обоим…

– Посмотри на эту руну, – наконец сказал друид. – Ты видишь, что черточки как бы пытаются тащить центральную линию в разные стороны? Это линия будущих конфликтов. Вы с Махеоласом, похоже, и являетесь этими двумя разными черточками. Тис – символ гнева, который нарастает в мире. Его корни – длинные, его вершина разрезает небо, словно меч, однако его ветви тем слабее, чем выше они находятся, и на самом верху от всей его силы остается одна лишь веточка, которую легко раскачивает туда-сюда ветер…

Ллиана думала, что Гвидион расскажет что-нибудь еще, однако ее старый наставник погрузился в какие-то свои размышления, и она прекрасно знала, что он может пребывать в таком задумчивом состоянии очень и очень долго.

– Я не понимаю, – сказала она, сначала прокашлявшись для того, чтобы привлечь к себе его внимание. – Какое предсказание?

– Хм… Получается, что его смысл открывается далеко не сразу. Именно поэтому друиды так тщательно изучают мир, а их ученики должны их слушать. Хотя бы иногда. Как бы там ни было, не забывай о том, что эти руны относились не к тебе, а к Махеоласу…

– А разве мы с ним не связаны?

– Да, да, связаны, но руны открывают не все и, конечно же, не открывают того, о чем их не спрашивали. Они – как ветки с листьями, которые раскачивает ветер. Чаще всего видно лишь лихорадочное движение листьев, но затем через них вдруг проглядывает кусочек синего неба, который слепит глаза.

Гвидион улыбнулся Ллиане и начал собирать элементы леса в свой мешок, а затем, спохватившись, стал медленно крутить пальцами одну из табличек, глядя на Ллиану отсутствующим взглядом. Когда она уже собиралась спросить у него, о чем он думает, друид выхватил у нее из-за пояса ее кинжал, положил табличку на пол и стал высверливать в ней кинжалом отверстие.

– Что это вы делаете?

– Дай мне кожаную тесемку, – сказал Гвидион, продолжая сверлить. – Возьми ее вон там, среди мешков. Ты ее без труда найдешь.

Ллиана повиновалась: порывшись среди множества мешков, висящих на стене жилища и разложенных на полочках, она нашла то, что требовалось.

– Отрежь от нее кусок длиною в локоть. Этого хватит.

Ллиана отрезала кусок и протянула его друиду. Тот пропустил тесемку через отверстие, а затем связал два ее конца и показал получившуюся подвеску юной эльфийке. Это была руна тиса…

– Вин он этхель, – прошептал Гвидион. – Эта руна будет защищать тебя при любых обстоятельствах. Иди сюда…

Ллиана подошла к друиду, и он – с отеческой лаской – отвел в сторону ее волосы, чтобы повесить подвеску ей на шею. Она машинально положила ладонь на табличку, теперь висевшую чуть ниже горла, сжала ее, а затем отпустила.

– Ты мне очень сильно помогла, – сказал Гвидион, отходя немного в сторону, чтобы скрыть охватившие его эмоции… – И не переживай. У меня будет время, чтобы обдумать все это по дороге.

– Вы уходите куда-то с Морврином, – сказала она нерешительным тоном, однако в ее голосе чувствовался упрек. – И забираете с собой Махеоласа… Вы собираетесь его убить?

Гвидион бросил на нее взгляд, мысленно спрашивая при этом самого себя, что может знать Ллиана о том, на какую судьбу обрекла юного послушника королева.

– Он – человек, – наконец холодно сказал друид. – Ты была на собрании вместе со своей матерью. И ты помнишь о том, что сказала Нарвэн: людям в лесу делать нечего.

– А еще я помню, что вы его защищали.

– Нет, я его не защищал. Я просто хотел выяснить, почему он оказался у нас. Но как бы там ни было, Нарвэн права. Ни один человек не должен находиться здесь, в Силл-Даре, так близко от Рощи Семи Деревьев. И уж тем более человек, посвятивший себя их богу… Именно поэтому его нужно увести из нашего леса.

– Так вы не собираетесь его убивать?

– А теперь уходи. Скажи там им, что я уже иду.