Эльфийский бык 2 (СИ)

Офелия, которую прямо разрывало от злости. Вот ведь странный человек, если подумать. Таська с нею почти и не знакома, как и Маруся, а она, Офелия, тоже с ними знакома не будучи, бесится, того и гляди из шкуры выпрыгнет.

И в целом…

Сюрприз этот. И легкая тень торжества, мелькнувшая на личике Офелии… и значит, сюрприз весьма далекий от приятного. И… Таська оглянулась, подумав, что, может, стоит отказаться? В окно вон вылезти, а там мелкими пробежками, пригибаясь, чтоб из-за кустов видно не было, и до кареты добраться.

Хотя…

Мысль, весьма даже притягательную, она отодвинула, поскольку Вельяминовы на их беду от проблем бегать не привычные.

— Прошу, — Бер изобразил улыбку, хотя в глазах его виделось беспокойство.

И Маруся на окно поглядывает, небось, тоже о побеге подумывает. А по тому, как хмурится, ясно, что к выводам пришла сходным. Потому и подбородок поднимает.

К выходу из зала не идет — плывет.

Точно принцесса эльфийская.

Даже взгляд соответствующий, отстранённо-высокомерный. И на морде лица вся родословная проступает, если приглядеться, то и с подробностями. Ну, или это Таське на нервах мерещится просто.

А все-таки Свириденко неплохо устроился… золото, лепнина, роскошь такая, что если не слепит глаза, то ярко поблескивает, намекая, что у хозяев все-то неплохо в жизни складывается.

Чтоб их…

И золоченые двери распахиваются, а Таська, сама не понимая, почему вцепляется в руку Бера.

— Извини, — она сразу спохватывается и снова становится стыдно. Прямо как маленькая…

— Ничего, — шепотом отвечает Бер и добавляет. — Можешь, хоть на шею залезть, если легче станет.

Таська тоже собиралась что-то сказать.

Но не сказала.

Сперва она увидела людей. То есть, она их и прежде видела-то — прием Свириденко устроил с размахом — но как-то прежде люди бродили по залам парами да малыми группами. В концертном и то сидели согласно полученным местам, и потому впечатления толпы не производили.

Ныне же они превратились именно в толпу.

И толпа эта была повернута спиной к Таське. И не только к ней… черные пиджаки. Пиджаки темно-синие, почти черные. И на фоне их разноцветные вечерние платья дам смотрелись этакими мазками ярких красок.

— … именно тогда, очутившись на краю гибели телесной и духовной, осознал я, сколь много ошибок совершил, сколько боли принёс близким людям. Жизнь покидала меня вместе с кровью. Мне неоткуда было ждать спасения… — этот мягкий голос наполнял комнату, окутывая и её, и людей, в ней собравшихся. — И я сделал единственное, что мог — заплакал. Слезы мои — это слезы боли и раскаяния, глубочайшего, которое может только испытать человек.

Он журчал лесным ручьем.

И рокотал.

И гремел даже… и Таська потрясла головой, силясь избавиться от пут этого голоса.

— И тогда небеса разверзлись и ответили дождем. Я и сейчас, спустя годы, помню, как капли этого дождя стекали по щекам моим, как мешались они со слезами…

— Надо же, — Офелия появилась из толпы, чтобы ухватить Таську за руку. — И получаса не прошло… идем… я хочу вас кое с кем познакомить.

— Кто это?

— О! это особый гость! — алые губы растянулись в улыбке. — Он тебе понравится, уверяю…

— … и дождь унял боль. А следом с гор спустился зверь. И тогда я подумал, что он оборвет мои мучения, но снежный барс лег рядом и лежал, согревая меня теплом своего тела.

— Это духовный наставник… великий гуру.

— Чей? — Таська моргнула, избавляясь от наваждения и руку потянула, но хватка Офелии стала лишь жестче.

— Многих, девочки… он удивительный человек! Он достиг духовного прозрения! И получил звание Возрожденного… он пятнадцать лет провел в горах Тибета…

Офелия ухватила и Марусю, потянув за собой.

— … он скитался в поисках истины и душевного прозрения, лишь недавно вернулся на родину…

— Именно тогда, очистив свою душу и разум от суеты, я понял…

— … и мне стоило немалых усилий позвать его сюда!

— Зачем? — поинтересовалась Таська, и заработала взгляд, полный укора.

— Чтобы он поделился своим опытом!

— А мы при чём? — Маруся все-таки вывернула руку. И Офелия следом отпустила Таську, а затем сделала шаг назад и подтолкнула в спину, причем так, что Таська едва устояла на ногах. И тоже толкнула даму в серебристом платье.

— Извините, пожалуйста, — кажется, это была супруга главы городской администрации. И извинять она Таську не станет.

И… плевать.

Люди вдруг закончились.

Спины расступились. И Таська оказалась в переднем ряду. С Марусей вместе.

Ну… духовный… кто там…

Духовный.

Первое, что бросилось в глаза, — ослепительно белые одеяния. Длинные такие, напоминающие то ли ночную рубашку в пол, то ли эльфийское платье, но на очень широкого эльфа шитое. Причем наряжен был не только наставник, но и две исхудавших до полупрозрачности девицы. Взгляды их, полные искреннего восторга, были устремлены на мужчину.

Высокий.

Пожалуй, красивый. Или в этом возрасте уже больше подходит слово «импозантный»? Главное, такой вот и в белых одеяниях смешным не смотрится.

— … там, в заброшенном храме, я провел годы, постигая себя. Ибо путь в вечность начинается с собственной души… — он приложил руку к груди.