Эльфийский корабль

Джонатан нашел Профессора Вурцла внизу – тот расправлялся с тостами и джемом и ждал, когда ему принесут яйца и бекон. Джонатан уселся рядом, заметив, что на столе также стоит пустая тарелка с остатками яичного желтка и корками хлеба. Дули, как выяснилось, уже поел и куда-то исчез. Твикенгема нигде не было поблизости, но когда Джонатан предложил круглому Монрою деньги за завтрак, тот просто ответил:

– Эльф уже позаботился об этом, сэр.

Джонатан понял, что речь шла о Твикенгеме, и пришел к выводу, что этот эльф был посвящен во все таинственные события, о которых Джонатан не хотел думать до тех пор, пока чуточку не отдохнет. Он справедливо предположил, что эльф должен вскоре объявиться.

После завтрака они отправились осматривать Город-На-Побережье. Туман развеялся, поэтому он не казался таким мрачным, каким выглядел прошлой ночью. Но солнце светило тускло, и воздух был холодный и влажный. Слева от них, не дальше чем в двадцати ярдах, высилась каменная стена, которая, как они могли теперь убедиться, окружала весь город. В высоту она была примерно пятнадцать футов, и если пройти в арку, ведущую к открытым докам, расположенным вдоль пристани, то можно было заметить, что толщина ее составляла примерно шесть футов. Профессор Вурцл сделал предположение, что стена служила защитой от пиратов. Джонатану понравилась эта идея, и, когда они зашагали вверх по холму, в сторону центра города, ему показалось, что она совсем не лишена оснований. Город был выстроен на низких холмах побережья, и на двух таких холмах, возвышаясь над всеми домами и прочими постройками, были видны строения, больше всего напоминавшие форты. Джонатан видел пушечные стволы, торчащие из амбразур, с дулами, направленными в сторону залива и в открытое море.

В целом же город производил впечатление чистого и ухоженного, несмотря на то что большую часть года здесь была плохая погода. Как и в любом портовом городе, у моря берег был сплошь усеян разным мусором – высохшими водорослями, остатками сломанной клети, вымазанной смолой, и заржавевшим металлическим ломом. А в воздухе все время ощущался запах рыбы и соли. Если же углубиться в береговую часть на полмили, то можно было увидеть пеликанов, разгуливающих по улицам, и услышать рев туманного горна, предупреждающего рыбацкие суда, баржи и шлюпки о том, чтобы они держались подальше от скалистых берегов.

Стоящие вдоль улиц дома были высокими и узкими, и большинство из них имели три этажа и вдобавок мансарду, расположенную под самой крышей. С козырьков домов под углом свешивались деревянные ручки с укрепленными на них блоками. На блоке одного дома, спереди, преграждая собой улицу, ведущую от корчмы, висело пианино. Рабочие, одетые в штаны из грубой ткани, суетились вокруг, выкрикивая команды и раздавая всевозможные указания. При этом они выглядели так, словно были готовы при возникновении каких-либо мельчайших затруднений тут же наброситься на работу и разрешить все без промедлений.

Все усилия жителей города были направлены на то, чтобы поднимать друг другу настроение, – большинство домов были выкрашены в яркие цвета, но во многих случаях должный эффект не достигался из-за бесконечных туманов, и краски выглядели гораздо более тусклыми, чем хотелось бы. Почти во всех домах окна были заставлены коробками, в которых стояли горшочки с растениями. Во влажных погодных условиях эти растения росли очень буйно, настолько, что целиком увивали фасады домов. Если кому-то нравятся постоянные туманы и дожди, то Город-На-Побережье как раз для него. Джонатан подумал, что здесь, наверное, можно было бы писать Длинные поэмы, в задумчивости глядя из окон мансарды вниз, на затуманенные улицы. Это было бы очень подходящим местом для Буфо и Желтой Шляпы, хотя если они будут творить в таких условиях, то свои стихи скорее всего посвятят туманам. На холме стоял дворец, и он служил не просто для украшения – и потому не был похож ни на один из тех пестрых спиралевидных дворцов, в которых жили короли Океании. Дворец, выложенный из темного камня и выглядевший мрачным и тусклым – почти таким же, как мгла, окружающая его временами, – был не чем иным, как крепостью, стоявшей в центре города, который и сам по себе был крепостью.